– Как? Как я могла влюбиться в чудовище? – давясь слезами, все повторяла и повторяла несчастная женщина. – Он Анну Михайловну убил. А потом еще утешал меня, успокаивал. Отобрал женщину, заменившую мне мать, и не стыдился вытирать мои слезы.

– Лиза, я не знаю, утешит ли это тебя, но мне кажется, что Павел действительно тебя полюбил, – осторожно сказала Таисия. – Он настрадавшийся человек. Просто увидел в тебе родственную душу.

– Да зачем мне такая душа?! – закричала Лиза. – Я ведь ему доверилась. Я пусть недолго, но была счастлива. Ну почему Бог все у меня отбирает. Сначала родителей, потом деда, потом надежду на счастливую семейную жизнь. А теперь Анну Михайловну и… Павла. А еще Варя…

– Ну, девочку свою вы пока не хороните, – с укоризной, но твердо заявил Лурье. – Вернетесь домой, привозите ее ко мне. Чуда я вам не обещаю, конечно, но все, что смогу, сделаю. Глядишь, и донор найдется. Если бы Анна вышла на меня раньше, то, разумеется, я давно бы уже подключился. Но и сейчас постараемся успеть. Найдем орган, а Иван Александрович сделает операцию. Он у нас мастер, руки просто золотые.

– Захвалите, – негромко ответил Орлов, которому приятны были слова шефа. Особенно в присутствии Таисии, которая, разумеется, отреагировала моментально, бросив на него, Орлова, влюбленный взгляд.

Да, эта молодая женщина в него влюблена, и от осознания этого факта Орлову хотелось то ли петь, то ли пуститься в пляс, то ли выкинуть еще какое-то коленце. Никогда в жизни, начиная лет этак с четырех, ему не хотелось совершать подобных глупостей.

– Вы правда поможете моей Вареньке? – спросила Лиза, словно не веря собственным ушам, закрыла лицо ладонями и громко расплакалась. – То есть получается, что все это было не зря? Вся эта поездка? Мы с Анной Михайловной отправились в этот круиз, чтобы помочь Варе. И, получается, помогли?

Таисия, глядя на нее, тоже чуть не заплакала.

– Лизочка, все обязательно будет хорошо. – Она порывисто обняла молодую женщину за плечи. – Вот увидишь. И донор найдется, и операцию Иван сделает, и Варя поправится. А в Москве можно будет у меня остановиться. Или, если захочешь, у моих родителей на даче. Они за городом живут. Там знаешь воздух какой.

Удивительная девушка, просто удивительная.

Ночь они провели в каюте Орлова, и он намеревался в течение дня вообще перенести в него все Тасины вещи. Очевидно же, что больше он ее никогда никуда не отпустит. Это была совершенно чудесная, волшебная, полная приятных безумств ночь, и от мысли, что большинство оставшихся в его жизни ночей будут именно такими, Орлова переполняло такое счастье…

И вот теперь она спала, сладко разметавшись во сне, а он так и не смог заснуть снова, без движения лежа рядом с Тасей и глядя на ее прекрасное лицо. Он даже в тренажерный зал не пошел, потому что не смог себя заставить от нее оторваться.

После завтрака они с Лурье опять уселись за работу, потому что самодисциплина давно и прочно стала частью Орлова, въевшись в плоть и кровь. За обедом Бекетов анонсировал общий вечерний сбор в ресторане всех желающих услышать разгадку страшного преступления. Между обедом и ужином оставались свободными минимум четыре часа, и их решили скоротать, отправившись в поселок Макарьево на страусиную ферму.

Большинство туристов предпочли экскурсию в Макарьевский монастырь, ради посещения которого и была запланировала эта остановка, а они втроем поехали именно смотреть страусов. Лизу тоже хотели с собой взять, но она как раз выбрала монастырь, и Орлов понимал почему.

Территория фермы оказалась большой и чистой, страусы ухоженными. Тася, чуть ли не визжа от восторга, кормила их с рук, поворачивала к Орлову счастливое, раскрасневшееся, смеющееся лицо, зачем-то купила расписное страусиное яйцо и два пера, а еще какой-то то ли крем, то ли шампунь на основе страусиного жира. Сказала, что маме. Орлов смотрел и умилялся. Больше всего на свете ему хотелось остаться с ней наедине.

Наконец, вернулись на теплоход, где Таисия тут же помчалась вручать одно из двух перьев Лизе, для дочки. Потом позвонили из клиники и потребовалось решить срочный вопрос, и Орлов невольно гордился, что справился сам, не тревожа Лурье.

Так же, по просьбе академика, он запросил в новосибирской детской больнице выписку из медицинской карты Вари, чтобы оценить реальное состояние девочки, основываясь на медицинских документах, а не на страхах матери. По всему выходило, что время у них есть. Немного, но есть.

Время до ужина тянулось томительно, но наконец истекло и оно. Все пассажиры собрались в ресторане, где, дождавшись окончания трапезы, взял слово Бекетов.

– Эта история началась три года назад, – приступил он к рассказу. – Жил себе, не тужил, научный сотрудник Чебоксарского филиала Ботанического сада Павел Бурчевский. Просто жил, как все. Жена, сын, работа. И вот в один далеко не прекрасный момент у Павла заболел ребенок. Сильно заболел. Так сильно, что ему через какое-то время потребовалась пересадка почки. Разумеется, ради того, чтобы спасти своего единственного ребенка, родители были готовы на все. В том числе и отдать свою собственную почку. Вот только орган взрослого человека не годился. Бурчевским так и сказали, мол, операцию проведем немедленно, и результат ее гарантируем, важно лишь найти подходящего донора, а тут мы помочь не можем. Единого реестра в стране нет, каждый за себя. Если у вас получится быстрее, то будем рады.

Орлов видел, как горько Лурье это слышать. Его учитель жизнь положил на то, чтобы поднять трансплантологию в стране на должный уровень, и в том, что окончательно решить проблему не получилось, это не его вина.

– И Бурчевский начал самостоятельно искать донора для сына. Где? В интернете, – продолжал Бекетов. – Там он узнал, что в мире ежегодно проводятся более семидесяти тысяч нелегальных операций по пересадке органов. Во Всемирной организации здравоохранения считают, что около десяти процентов их добыты нелегальным путем, при этом три четверти из них это именно почки. Осталось только понять, сколько это стоит, где вырезают драгоценные органы и кто это организует.

Все внимательно слушали про злоключения Бурчевского. Ценник тот узнал быстро и ужаснулся. Целая печень для пересадки, согласно мировой паутине, обходилась в двести тысяч долларов, ее часть – в пятьдесят пять тысяч. Цена сердца доходила до полумиллиона в американской валюте, а столь необходимая их семье почка стоила шестьдесят тысяч долларов.

– Из того же интернета Бурчевский почерпнул информацию, что в России посредники по продаже органов работают только в трех городах: Санкт-Петербурге, Новосибирске