Для начала расскажу тебе историю нашей семьи. Как ты знаешь, род наш по отцовской линии берет начало в Германии. Наши предки проживали в Нижней Саксонии еще в Средневековье и, как гласит легенда, все были музыкантами. Каждый по-своему был талантлив, но наш родоначальник был настолько выдающимся человеком, что с ним вряд ли может сравниться кто-либо из живших на планете. И это не преувеличение.

В архиве, который хранится в большом шкафу (он достался мне от отца, то есть твоего деда – Генриха Ноймана), ты найдешь деревянный ящичек. В нем лежит древняя книга. По преданию, ее создал основатель нашего рода во второй половине XIII века. Эта книга переходила по наследству от отца к старшему сыну. В ней содержится трактат «О музыке» на старонемецком языке, ноты некоего музыкального произведения и одна история.

Для начала остановлюсь на музыкальном произведении. Это соната без названия. Во-первых, сразу привлекают внимание необычные знаки нотации. Такой в XIII веке не было, да и быть не могло. Это наводит на мысль, что автор придумал свой способ записи музыкальных произведений. Так сказать, свой нотный язык. Во-вторых, сочинение совершенно не похоже на работы других композиторов Средневековья. Местами оно больше напоминает работу какого-нибудь авангардного композитора XX века. Но это не подделка, как можно предположить. Я отдавал книгу на экспертизу трем историкам-медиевистам, и все они подтвердили его подлинность. Есть еще и в-третьих, но об этом чуть позже.

Как следует из записей, обнаруженных мною в архиве твоего деда, многие наши предки пытались расшифровать сочинение из книги. Почти все они потерпели неудачу. Только моему отцу – Генриху Нойману – удалось немного продвинуться. Он смог разобраться в записях, перевести их на современный нотный язык и понять большую часть комментариев автора.

Его исследования продолжил и я. Для этого мне пришлось серьезно заняться додекафонией, ознакомиться с основными ее принципами и выучить несколько произведений композиторов Венской школы. Только после этого я начал кое-что понимать. И все же, даже несмотря на это, я бился над сонатой несколько лет. И ничего не выходило. Я пробовал различные варианты, но ни один меня не устраивал.

Но однажды произошел перелом. Это было в Омске, на гастролях, после одного сложного выступления. Я лежал в постели и уже начал засыпать, как вдруг услышал музыку в голове! Это была та самая соната, над которой я бился так долго. Я вдруг понял, как ее надо играть! Мне захотелось немедленно вскочить и записать все, но сил не было, и я заснул. Самое удивительное случилось утром. Проснувшись, я обнаружил на столе ворох листов с рукописными нотами. Это были зачатки моей будущей сонаты.

Мы вернулись в Бельск. Здесь я продолжил работу над материалом. Невероятно, но то, что не получалось в течение долгих лет, теперь выходило легко и просто. Я работал, а параллельно готовился к детскому концерту. Наш оркестр иногда устраивал вечера для школьников среднего возраста. Я работал так много, что почти не спал. Хотелось, пока есть вдохновение, поскорее завершить свое сочинение. Через два месяца я закончил…

Дело было ранней весной. Еще лежал снег. Настал день концерта, который я хотел поскорее отыграть и заняться своим произведением. Перед выходом из дома я зачем-то захватил футляр с флейтой, хотя в тот вечер я не предполагал ее использовать. Ведь я дирижировал, а не выступал как солист. И тем не менее что-то заставило меня взять инструмент.

Перед концертом, когда еще никого на сцене не было, я собрал флейту и положил ее на пюпитр вместе с нотами программы. Все действия я совершал автоматически, не задумываясь и не сомневаясь в их правильности. И вот начался концерт. Все шло хорошо. Мы играли одну вещь за другой, но в середине выступления я вдруг сделал музыкантам знак остановиться. Все происходило спонтанно. Я просто оборвал музыку на середине фразы. Оркестр прекратил играть, и в зале воцарилась тишина. Я видел удивленные лица музыкантов, смотрел в их глаза, ощущал спиной взгляды сотен зрителей. А потом я взял флейту, повернулся, подошел к краю сцены и заиграл свою сонату.

И тут случилось нечто невероятное. Словно какая-то сила подхватила меня, подкинула высоко и понесла. Внутри как будто забил источник неиссякаемой энергии. Это было волшебное ощущение. Как будто я родился заново. И я играл так, как никогда в жизни не играл, и моя соната звучала неимоверно мощно, будто целый оркестр играл ее, хотя все музыканты на сцене не принимали участия в действе. Постепенно я вошел в раж и забыл обо всем. Вдруг я увидел яркий свет, ударивший мне в лицо с потолка. Я стал частью этого света, растворился в нем и перестал что-либо соображать. Я слышал только звуки, которые извлекали мои руки из флейты, а остальной мир для меня не существовал.

Что было дальше, я не помню. Очевидно, я отключился. Очнулся я только в гримерке. Сидел в кресле, пил коньяк и никак не мог понять, что произошло. Меня трясло. Я весь горел. Мне казалось, я отыграл самый важный концерт в жизни, но при этом было такое ощущение, что я сделал все неправильно. Чего-то не хватало. Самого важного.

Мать довезла меня до дома, где со мной случилось помутнение рассудка. Неделю я жил в настоящем аду. Внутри меня как будто что-то разладилось, сломалось. Я не мог ни есть, ни спать, ни ходить. Лежал пластом в постели и бредил. Мне казалось, что я снова выхожу на сцену, играю опять сонату, а зрители смотрят на меня. И я вижу, что они чем-то недовольны, что они ждут от меня чего-то еще, а я никак не могу понять чего!

Мы подошли к самому главному. Мне бы хотелось, чтобы ты продолжил работу, которую начали я и твой дед. Я хочу, чтобы ты довел до ума музыкальное произведение, записанное в древней книге. Возможно, ты предложишь свою интерпретацию, расширишь его или напишешь на его основе что-то свое. Думаю, я сделал что-то неправильно, а твоя задача – исправить эту ошибку. Для чего это нужно? Дело в том, что это произведение – больше чем музыка.

Как я уже говорил, в книге помимо нот и трактата есть небольшая история в стихах. Это рассказ про некоего странствующего музыканта (шпильмана), который при помощи волшебной флейты избавил один европейский город от крыс. Что было дальше, ты знаешь.