Точнее, не подчинилась, а приняла как равного, был Володя Пелек. Он не являлся копией Карины, был ярче, выигрывал у неё в харизме, и Карина, хладнокровно обдумав их отношения, пришла к выводу, что может проиграть прямое столкновение. Да и ссориться с Пелеком ей не хотелось. Отступила. Но Володя, несмотря на молодость, оказался тоньше, чем ожидали окружающие, сумел разобраться в Карине так же хорошо, как она разобралась в нём, и установил с девушкой удобные обоим отношения – равные. Никто не ожидал, что люди со столь сильными характерами сумеют ужиться в одной компании, но Володя и Карина не просто ужились, а по-настоящему подружились, любили и полностью доверяли друг другу. На похоронах Володи Карина не просто искренне рыдала, а пребывала в состоянии, близком к истерике. Она по-настоящему горевала.

Оканчивая обучение, Карина волновалась о том, что её ждёт впереди, но беспокойство было связано не с местом работы и карьерными перспективами, смущение вызывал тот факт, что придётся кому-то безоговорочно подчиняться. Никто ведь не назначит вчерашнюю студентку на руководящую должность, даже самую маленькую, а значит, нужно будет начинать всё сначала: вживаться в коллектив, узнавать людей, манипулировать ими, выстраивать отношения и систему подчинения. Карина понимала, что на начальном этапе придётся потерпеть, вести себя не так, как привыкла за шесть лет в высшей школе, но всё равно волновалась. И тут большую роль сыграла поддержка Михаила Пелека: он обеспечил Карине пропуск в солидную организацию и попросил друзей «внимательно присмотреться к перспективной девочке». Друзья присмотрелись, остались довольны – работать «перспективная девочка» умела, и уже через год, набравшись опыта, Карина пошла вверх. Сейчас она руководила отделом с прицелом на должность заместителя директора департамента. Карьерные перспективы вырисовывались необычайно интересные, и всё – благодаря принятому когда-то решению. Той развилке, о которой в последние дни Карина вспоминала всё чаще.

На том перекрёстке она оказалась несколько лет назад, выбор сделала после очень долгого и трудного размышления, а сделав – приказала себе выбросить содеянное из памяти. И получилось: все эти годы Карина жила так, словно того перекрёстка не было, не вспоминала, а если воспоминания лезли в голову – заставляла себя переключаться на что-то иное. Но сейчас переключиться не получалось, привычное умение контролировать себя дало сбой, а воспоминания о сделанном когда-то выборе накатывали всё чаще и чаще. И Карина то и дело задумывалась над тем, могла ли она тогда принять другое решение? И что получилось бы в этом случае? Смирилось бы её внутреннее Я с таким решением? Нашло бы способ проявить себя? Как бы всё сложилось? Как в рассказе О. Генри или Боливар не смог бы пройти по другому пути?

– Карина Максимовна.

Голос прозвучал где-то на самом краю восприятия и реагировать на него Карина не стала – мало ли что там жужжит?

– Карина Максимовна! – На этот раз громче и увереннее.

– Что? – Карина вздрогнула и недоумённо посмотрела на помощницу. – Что случилось?

– Ваш телефон.

Следующий взгляд – на трубку, которая звонила, и, по всей видимости, давно. А она так задумалась, что не услышала. Карина оглядела «свою» зону open space офиса – подчинённые молниеносно уткнулись в рабочие мониторы, пробормотала:

– Спасибо. – И ответила на вызов: – Да?

Она знала, кто звонит, но не удивилась. И не ответить не могла.

– Можешь говорить? – спросила Таисия.

– Нет, но, видимо, придётся.

– Серёжу Блинова убили.

– Кто это… А-а… Твой редактор… Подожди… – Карина тряхнула головой, поднялась из-за стола, отошла к панорамному окну и понизила голос: – Что значит «убили»?

– То и значит. Убили. Напали ночью и до смерти забили молотком. Убили. – Таисия говорила отрывисто. Нервно. – Мне Эм позвонил.

– Сейчас это весьма некстати.

– Ты очень мягко выразилась.

– Я на работе.

– Да, извини. – Снова отрывисто. И очень коротко.

– Его ограбили?

– Похоже на то.

– То есть ты ещё не знаешь?

– Насчёт ограбления – нет.

– Тебя будут допрашивать, – сказала Карина.

– Знаю. К тому же я с Серёжей вчера виделась.

– Когда?

– Вечером.

– А убили его когда?

– Поздним вечером. Почти ночью.

– Тогда тебя будут долго допрашивать. – Карина вздохнула. – Ему рассказала?

– Да.

– А мне зачем звонишь?

– Не смогла дозвониться до Дарины.

– Врёшь.

– Ну и что? – Таисия помолчала. – А ты не задавай вопрос, если знаешь, что я совру.

Позвонила, потому что давным-давно, когда все они были счастливы, привыкла полагаться на двух человек: на Володю и на Карину. Потому что они всегда знали, что нужно делать. А если не знали, то вели себя так, будто знали. Теперь у Таисии был профессор, но когда стало совсем плохо, она не удержалась от звонка той, на кого привыкла полагаться.

Карина улыбнулась и уверенно произнесла:

– Всё будет хорошо, Тая, спасибо, что позвонила.

* * *

Истории о том, как люди находили на улице дорогие телефоны, наивно присваивали их, а через неделю или несколько недель счастливого пользования у них возникали большие проблемы с полицией, появляются в Сети с дивной периодичностью. Истории о том, как люди прихватывают оставленные на станциях метро сумки, выроненные в толпе бумажники и даже простые вещи, вроде куртки, оказываются в прицеле видеокамер и получают обвинение в воровстве, тоже не редкость. Все эти случаи, проходящие под девизом: «Посмотрите на этого идиота!», дают сильную установку на то, что в современном цифровом мире спокойнее быть честным. Ведь на тебя смотрит не один Большой Брат, а миллионы неживых, но очень зорких братских глаз, с помощью которых полицейские вычислят воришку, грабителя или убийцу за несколько часов.

Однако здесь, в тихом подмосковном уголке, видеокамер не было. Зато были грибы. В этом году их «осенняя волна» началась раньше обычного, и народ подался в лес. Кто-то наугад, кто-то – по совету друзей, а кто-то, как Фёдор Артемьев, – в конкретном направлении, в места, по которым с детства ходил с родителями. И не просто ходил, а за конкретными грибами: знал, где брать белые, где будут подосиновики, а где обязательно появятся опята – когда придёт время. Сейчас, в конце августа, пошли белые, и Фёдор отправился за ними. Неспешно обошёл «свои» места, набрал два ведра и, довольный, повернул к дому. Через километр, примерно, добрался до шоссе, но случайно взял чуть в сторону от правильного маршрута и оказался не там, где хотел. Здесь шоссе пролегало по холму, откос получился довольно высоким, почти двадцать метров, но лес подходил к нему не вплотную. Между откосом и опушкой шла полоска высокой густой травы, в которой и лежал синий электровелосипед.

Сначала Фёдор хотел пройти мимо, решив, что электровелосипед оставил здесь