Ноги Эдит вросли в землю. Обе команды выстроились в ряд у края поля, а она не могла сдвинуться с места. В отчаянной попытке заставить себя пошевелиться Эдит принялась взглядом искать у ограждения тренера, чтобы его яростное выражение лица хоть немного ее взбодрило. Но вместо этого она встретилась глазами с Хиро. Он налег на ограждение локтями, почти свесившись вперед. Выражение его лица было немного встревоженным, но вдруг он улыбнулся, и Эдит показалось, будто вышло солнце – все вокруг стало светлее и ярче. Даже дышать стало легче. Он одними губами произнес: «Порядок, Данлоп?» – и Эдит наконец сдвинулась с места.

Трусцой приблизившись к раздраженному судье, она пожала ему руку, заняла свое место в ряду, выслушала гимн школы, молча открывая рот под знакомые слова, а затем, будто в трансе, заняла свою новую позицию в самом центре поля и закрыла глаза. А когда по ушам резанул свисток, она будто родилась заново.

Сегодня игра казалась Эдит самой естественной вещью на свете. За три месяца упорной игры в полузащите Эдит перестроила свое мышление, и теперь ей казалось, что она играла на этой позиции всегда. Стратегия игры была отработана до мелочей, натренированные ноги не ныли, а различать сокомандниц она научилась по одним лишь макушкам, мелькающим на периферийном зрении.

На тренировках они безукоризненно отработали короткие быстрые передачи, чтобы как можно дольше удерживать мяч, но Бромсгроув не просто так четырежды становился чемпионом. К тому же они наверняка изучили записи предыдущих матчей соперниц как с участием Лимы, так и без нее.

Первые два гола были засчитаны в ворота «Смардена». После второго вечно невозмутимая Мэтти, вратарь, выругалась так громко, что на нее с удивлением покосился Винс, явно гордый – словечко было из его лексикона.

Девочки из Бромсгроува задали хороший темп и вытянули их защитниц из позиции. Вот только Эдит тоже изучила их матчи. Под высоким прессингом они быстро теряли свой пыл, их построение рассыпáлось, как карточный домик. Во втором тайме Эдит возглавила атаку из полузащиты, и им удалось вернуть себе владение мячом. Первый их гол забила Джессика, второй – юркая Пола.

Сейчас центральная часть поля представлялась Эдит крепостью, над которой у нее был надежный контроль. Тот мальчишка из младшей команды был прав – ей самое место в полузащите. Здесь она могла контролировать атаку и возглавлять защиту, создавать прорехи в обороне соперниц и открывать сокомандницам пути для пасов. Будучи нападающей, Эдит всегда концентрировалась на воротах, и из-за этого не видела, что все поле функционирует как единый сложный механизм. Чувствовать игру и знать, что собирается делать каждая из десяти товарок по команде, было упоительно.

За какие-то двадцать секунд до конца матча, когда Эдит поняла, что команда выжала из себя все, что смогла, и приготовилась к ничьей, мяч вдруг оказался у ее ног. Она даже не успела заметить, кто отдал пас – все ее внимание было сосредоточено на прорехе в защите в том месте, где из позиции вытесняли оскалившуюся Робин. Почувствовав, что крайняя полузащитница из Бромсгроува рванулась к ней, Эдит машинально бросилась ей наперерез. Ей вдруг вспомнилась первая в этом году тренировка, еще тогда, когда она была нападающей. Когда еще была жива Лима.

Лима обращалась с футбольным мячом так свободно, словно между ними протянута невидимая резиночка. Что бы она ни делала, он всегда возвращался к ее ногам, как верный пес. Эдит была уверена, что в пасах и ударах Лимы не было ни малейшего математического расчета, одна интуиция. Она была опытным игроком, не упускала ни единой возможности выйти на футбольное поле, не отлипала от экрана телевизора с повтором старых матчей, видела стратегическое построение одиннадцати игроков даже в кукурузных хлопьях, плавающих на поверхности миски с молоком. Футбол въелся ей в подкорку. Теперь Эдит начинала понимать, почему Лима никогда не задумывалась дважды, отправляя мяч в ворота противника. Она могла развлечь публику и продемонстрировать эффектный трюк вроде удара в противоход, но, когда важен был результат, это было ни к чему. Когда нужно было просто забить гол, она просто забивала гол.

Для Эдит же ничто и никогда не было «просто». Она переписывала домашнее задание на чистовик, перепроверяла эссе со словарем и сто раз думала, прежде чем наконец сделать. Ей страшно было представить, сколько всего она упустила, пока думала, и думала, и снова думала. Поэтому сейчас она просто отключила голову, примерилась к правой «шестерке» и ударила по мячу так быстро и сильно, как смогла.

Этого оказалось достаточно. Вратарь Бромсгроува, ожидавшая от Эдит привычных обманок, рванулась сначала влево, затем снова вправо, но мяч миновал ее руку в красной перчатке и со свистом натянул сетку ворот. Вот так просто Эдит забила решающий гол.

Трибуны взорвались от восторга, краем глаза Эдит даже различила, как Джейн, восторженно аплодируя, вскочила со своего места. Позади завизжала сначала Робин, затем остальные сокомандницы. Что-то орал тренер Борски, надрывался свисток судьи, объявляющий одновременно и гол, и конец матча, а вратарь Бромсгроува с досадой пнула носком бутсы искусственную траву.

Взгляд Эдит автоматически стал искать Хиро и нашел его, все так же почти переваливающегося через ограждение, словно ему не терпится тоже оказаться на поле. Сияли его лучистые карие глаза, и он так широко улыбался и выглядел таким гордым, что у Эдит невыносимо защемило сердце. Она могла придумать тысячу объяснений тому, почему поглядела сейчас именно на него. Из всех ее друзей и близких он сейчас был ближе всех. Еще свежа была в памяти их недавняя сцена в раздевалке. Он громче всех кричал, внимательнее всех смотрел, он… он…

Эдит действительно его любила, вот и все. И дело всегда было не в нем, а в ней. Все вокруг считали Эдит умницей, но насколько нужно быть глупой, чтобы не признаться себе в этом раньше?

Может, у нее все еще была отключена голова, а кровь бурлила от адреналина, но ей показалось, что кто-то толкнул ее вперед – возможно, та, чье незримое присутствие ощущалось