– Спасибо, – прошептала молодая женщина.

– И не важно, о чём Вербин соберётся с тобой говорить. Даже если попросит приехать, чтобы сказать, сколько времени, – ты поедешь с адвокатом.

– Я всё поняла.

– Хорошо. – Пелек выдержал паузу и сменил тему. – Ты уже слышала, что Гриша сделал Карине предложение?

– Да. Только я не понимаю, зачем ему это.

– Гриша нервничает.

– Он сделал предложение до того, как всё началось.

– Гриша нервничает, потому что почти разорился на проектах, в которые его втягивали дружки.

– Они обворовывали Гришу?

– Некоторые обворовывали, некоторые прогорали по глупости, некоторые приносили прибыль, даже приличную прибыль, но в основном Гриша играл в минус. – Племяннику казалось, что дяде нет до него дела, но дядя следил за его финансовыми приключениями и точно знал, когда и как Гриша терял или приобретал средства. – Он надеется поправить дела с помощью свадебного подарка.

– Ты ему обещал?

– Я даже назвал сумму. – Пелек погладил Таисию по голове. – А ещё Гриша считает, что, женившись, он произведёт на меня настолько хорошее впечатление, что его шансы стать главным наследником будут почти стопроцентными.

– Он прав?

Таисия по-прежнему прятала лицо в плече Пелека и не видела, что он улыбается. Но знала, что он улыбается.

– Гриша хороший мальчик, но сейчас, в силу особенности характера, он пребывает в перманентном пароксизме отчаяния. Ему очень хочется всего и сразу, и с каждым днём хочется всё больше. Он считает, что заплатил колоссальную цену, поэтому, если не получит того, о чём вожделеет, сорвётся. Хорошо, что я буду мёртв при оглашении завещания.

– Так дай ему то, чего он хочет, – тихо сказала Таисия.

– Ты плохо меня слушала, любимая: Гриша хочет всё. При этом он отчаянно боится, что ему достанется лишь часть, и делает ходы, которые, как ему кажется, помогут в достижении цели.

– Но они не помогут, – догадалась молодая женщина. – Ты не отдашь ему всё, ведь так? Невзирая на ходы.

– Не отдам, – подтвердил Пелек. – Я решил.

Она привстала на локте и посмотрела старику в глаза:

– А если я попрошу?

– Ты пожалеешь.

– Нет.

– Да.

– Но…

– Ты не поняла. – Он провёл большим пальцем по её левой щеке. – Я не имел в виду, что ты пожалеешь об упущенном наследстве. Я имел в виду, что, заполучив всё, Гриша начнёт мстить. Увы, так будет. Все эти восемь лет он боялся, до колик боялся тебя, точнее, наших с тобой отношений. И если он заберёт всё, то отомстит тебе за каждый час из этих восьми лет, а может – за каждую минуту. За каждую бессонную ночь. За свой липкий страх остаться в стороне от моего богатства. И поэтому всего он не получит.

– Ты уверен, что так будет?

– Абсолютно, – очень серьёзно ответил Пелек. – Я вижу его насквозь. И потому моё решение окончательно.

– Извини.

– За что?

– Просто извини. – Таисия поправила волосы, но продолжила смотреть старику в глаза. – Ты знаешь, мне всегда есть за что просить прощения.

– А ты знаешь, что всегда его получишь. – Он задержал руку, и Таисия прижалась щекой к его ладони. – И ты тоже должна меня извинить.

– За что?

– Ты знаешь за что. – Пелек смотрел женщине в глаза. – Мы никогда об этом не говорили, Тая, но сейчас такая ночь, что нужно спешить сказать всё несказанное. Сказать всё, что раньше считалось запретным, потому что другого случая может не представиться. Я хочу попросить у тебя прощения за то, каким был. И за то, что сделал. Это прозвучит избито, но если бы я мог вернуться, я бы ни за что не поступил с тобой так, как поступил.

– Спасибо. – Новые слёзы появились поверх высохших. Ей было очень важно услышать эти слова. И следующие – тоже.

– И не сомневайся, Тая: мы пройдём сквозь эту Ночь. Я сделаю для этого всё, я обещаю.

– Я верю. – Она повернула голову и поцеловала его ладонь. – Мы пройдём.

А в следующее мгновение подал голос её телефон.

– Подойдёшь?

– Не сейчас.

Таисия приблизилась и поцеловала Пелека в губы. Потом ещё раз. И ещё. Её поцелуи были солёным – от слёз, но очень сладкими. Настоящими.

А телефон замолчал. Но на экране появилось сообщение от Эммануила Тюльпанова:

«Тая! Серёжу Блинова убили!»

* * *

«Долгое и очень внимательное наблюдение за жертвой приводит к интересному результату: я становлюсь по-настоящему близок с ней. Очень близок. Не как сосед, а, примерно, как хороший друг. Или даже родственник. В определённом смысле я начинаю жить её жизнью, о чём жертва и не подозревает. Это и называется вести плотное, но скрытное наблюдение. У жертвы появляется новая тень, но она должна полностью сливаться с настоящей. Быть невидимой не только жертве, но и окружающим. Чтобы, когда полицейские начнут расследование, никто из друзей, знакомых или соседей ни в коем случае не сказал: „Вы совершенно правы! Мне показалось, что в последнее время за ним следили“. Ни в коем случае! И уж тем более нельзя допускать, чтобы опасность почувствовала сама жертва. Однажды я ошибся во время наблюдения и позволил жертве заволноваться. Не попался ей на глаза, конечно же, просто окружил её чересчур назойливым вниманием и почувствовал – я почувствовал! – что жертва забеспокоилась. Она стала подолгу смотреть в окно, раньше задвигать шторы и сломала обычный график. Возможно, дело было не во мне, а в жизни жертвы случились какие-то изменения, о которых я так и не узнал, но рисковать я не стал и сразу же… Сразу! Отменил нашу встречу, поскольку жертва могла рассказать о подозрениях родственникам или знакомым, а они – впоследствии – обязательно передали бы её слова полиции, после чего расследование могло пойти в непредсказуемом направлении, чего я допустить не мог. Основа безопасности – полная тайна. Мои Ночи слишком важны, чтобы ими рисковать, потому что мои Ночи – это и есть я. И они будут продолжаться столько, сколько буду жить я. И хотя та жертва мне очень нравилась, я нашёл другую. Не получил полного удовольствия, поскольку начальный этап – наблюдение и сближение, получился скомканным, зато та Ночь прошла идеально. И последующие – тоже.

Что же касается Ночи, сквозь которую я иду сейчас, то моей следующей жертвой выпало стать владельцу рыжего спаниеля.

На первый взгляд кажется, что убить выгуливающего собаку человека легко и просто: пришёл, дождался и убил. Если, конечно, собака не служебная и не атакует меня раньше, чем я причиню вред её хозяину. На