Это ее семья – и ее жизнь.

– В детстве Уокер играл в футбол, – задумчиво произнесла Кэмпбелл. – Я занималась танцами. Подразумевалось, что он умный, а я красивая. Он был гордостью и отрадой для папы, а я была маминым проклятием. Его и ее. Как полотенца.

– Кэм… – Лили хотела что-то сказать, но Кэмпбелл ей не позволила.

– К несчастью для папы, Уокер не унаследовал его моральные принципы. В нем нет ни капли коварства. Он не был рожден политиком. – Она посмотрела, как Сэди-Грэйс нюхает крем для рук, а потом продолжила: – Отдавая жемчуг папе, я понимала, что он не захочет, чтобы о моем участии в краже стало известно, и заставит полицию обратить внимание на любого другого, особенно если среди подозреваемых окажется Ник. Еще я понимала, что на ожерелье останутся только его отпечатки пальцев, поскольку я была в перчатках. Отец не был осторожен, поскольку намеревался сделать все, чтобы драгоценность никогда не нашли. Так что, отвечая на твой вопрос, Сойер, – она перекинула волосы через плечо, – да, я уверена, что хочу это сделать. Я в долгу перед Уокером. И перед папой.

Я еще никогда не была так рада тому, что мама уехала из этого города и растила меня вдали от Стерлинга Эймса.

– Как ты думаешь, где твой папа хранит жемчуг? – спросила Лили. Как и я, она подозревала, что Кэмпбелл не горит желанием делиться с нами всеми подробностями.

– Либо дома, либо в офисе, либо в месте, которое мой особый друг сможет определить, взломав папин навигатор. – Кэмпбелл посмотрела на нас с вызовом: осмелимся ли мы спросить ее об этом особом друге.

Сэди-Грэйс молча протянула тюбик с кремом Лили.

– Так что, – заключила Кэмпбелл, – нам нужно будет чем-то отвлечь моего дорогого папочку, пока мы будем искать жемчуг.

Они с Лили одновременно повернулись ко мне.

– Что? – спросила Сэди-Грэйс. – Почему вы так смотрите на Сойер?

– Потому что, – ответила я за них, – ничто так не отвлекает сенаторов, как их незаконнорожденные дочери.

Глава 60

Самое удобное в маленькой груди – это то, что у вас всегда есть место для вставок. С тех пор как я переехала в дом Лилиан, мои прелести увеличивали всеми возможными способами, начиная от бюстгальтеров, во вставках которых была вода с маслом для тела, и заканчивая бюстгальтерами-невидимками, которые удерживаются при помощи липкой ленты для груди.

Да-да, специальной липкой ленты для груди.

Однако сегодняшний день ознаменовался тем, что я впервые увеличила грудь, надев записывающее устройство. Его достала Сэди-Грэйс. Я не спрашивала, как и где. Когда я протянула руку и позвонила в дверь, мне пришлось признать, что, наверное, можно было просто воспользоваться диктофоном на телефоне.

Но разве это было бы весело?

Я подождала еще целых пять секунд, прежде чем позвонить снова. Кэмпбелл обещала, что ее мамы дома не будет, в отличие от отца.

Раздался звук приближавшихся шагов. Я прислушалась – они были слишком грузными для Шарлотты и слишком четкими для Уокера.

Игра началась.

– Сойер! – Меня впечатлило, как сенатор притворился, будто рад меня видеть и ничуть не удивлен моим появлением. – Всегда приятно увидеть на своем крыльце одну из очаровательных дам Тафт. К сожалению, вынужден сообщить, что Кэмпбелл нет дома.

Потому что Кэмпбелл следит за вами и ждет, когда можно будет отправить Лили и Сэди-Грэйс обыскивать ваш офис, пока она сама перероет ваш дом.

– Я пришла не к Кэмпбелл, – вежливо ответила я.

Лицо сенатора приобрело огорченное выражение, но при этом не утратило доброжелательности.

– Боюсь, Уокер не в том состоянии, чтобы принимать гостей.

Значит, Уокер снова заливал горе. Из-за того, что Стерлинг Эймс стоял передо мной и делал вид, словно не имел к этому никакого отношения, мне захотелось ударить по чему-нибудь.

Со всей силы.

Я постаралась придать голосу нотки сочувствия.

– Вам, наверное, приходится нелегко. – Я попыталась представить, как бы сенатор назвал этот долгий и мучительный процесс саморазрушения Уокера. – Пока он переживает… этот этап.

Сенатор выдавил улыбку.

– Он скоро перебесится. – Такая история звучала вполне приемлемо. – Мальчики – это всегда мальчики, что тут скажешь.

А мерзавец – это всегда мерзавец.

– Я передам ему, что ты заходила. – Сенатор собрался было закрыть дверь, но я шагнула вперед и сунула ногу в проем.

– Вообще-то я пришла не к Кэмпбелл и не к Уокеру. – Из моего голоса исчезли приветливость и вежливость. – Я пришла к вам.

Стоит отдать ему должное – он даже бровью не повел. Видимо, я унаследовала невозмутимость именно от него.

– Я всегда рад уделить время своим избирателям, – ответил Стерлинг Эймс. – Но конечно, сначала тебе нужно записаться у Лии.

Лия-на-красных-шпильках. Его помощница.

– Я недавно разговаривала с мамой. – Я не ожидала от него никакой ответной реакции, и ее не было. Но дверь оставалась открытой. – О ее дебюте в высшем обществе.

Сенатор был из тех, кто умеет читать между строк. Более того, он прекрасно понял, что это можно расценивать как угрозу.

– И о том, что случилось в тот год, – продолжила я, намеренно не уточняя, что «то, что случилось» – это секс с моей мамой.

Кадык сенатора дернулся. Этого мне было вполне достаточно.

– Уверен, что разговор с мамой пошел тебе на пользу.

Мне нужно вытащить его из дома. Чтобы он не захлопнул дверь перед моим носом. Намеки не работали, и я пожала плечами.

– Общение с прессой пойдет мне на пользу еще больше.

Повисла тишина. Три… два…

Сенатор вышел на крыльцо, закрыв дверь. Он даже не посмотрел на меня, когда произнес:

– Давай-ка прогуляемся.

Пока мы в молчании бодрым шагом удалялись от дома, мне потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не перебрать в уме знаменитые цитаты из фильмов и не прошептать Кэмпбелл: «Хьюстон, мы уходим!»

– Сойер. – Сенатор полностью вернул самообладание. – Чем ты планируешь заниматься в следующем году?

Не это я ожидала услышать в ответ на свою угрозу, но весь смысл этой затеи (помимо записи разговора) заключался в том, чтобы отвлечь Стерлинга Эймса, так что я решила подыграть ему:

– Чем я планирую заниматься?

– Какие у тебя планы на будущее? – уточнил сенатор.

У меня есть очень продуманный, очень подробный план. И я как раз приступила к его реализации.

– Поступить в университет. Мне всегда нравилась история.

– Не самый практичный выбор.

Я пожала плечами.

– Став