Пусть даже на его волосы попала всего одна невидимая капля.

Но убийца хотел почувствовать себя грязным и поэтому взялся за молоток. Ему нравилась сила, необходимая для удара. Брызги красного. И чувство грязи, сливающееся с дикой смесью.

«Да, всё-таки зависимость…»

Которую убийца не хотел признавать.

А вернувшись домой, он захотел быть чистым, и долго-долго стоял под душем. Очень долго, потому что вода легко смывает грязь, но плохо справляется с ощущением её. Но когда смыла, убийцу накрыло хорошее настроение. Дело сделано, следы убраны: молоток на дне реки, тонкие латексные перчатки уничтожены, джинсы залиты мощной химией, которая сожрёт даже невидимые капли, кроссовки лежат в одном из мусорных баков – убийца переобулся вскоре после преступления, а рубашка – в другом. Дело сделано, следов не осталось, и теперь ничто не связывает его с убийством Блинова.

Кроме памяти.

И вернувшегося ощущения «другого себя».

И убийца не был уверен, что готов расстаться с этим ощущением. С собой другим. С тем, кем он восхищался. Потому что этот, другой он, был невероятно уверен в себе и абсолютно точно знал, как уладить свалившиеся на убийцу проблемы. Другой умел, а главное, любил принимать решения, которых сам убийца старался избегать. Но теперь задумался и поделился с собой избитой фразой о том, что трудные времена требуют суровых поступков. В том числе таких, благодаря которым его пропитывает неистовая смесь чистого адреналина и яростной кровожадности. Поступков, которые люди, ничего в этом не понимающие, называют «самым простым выходом из положения». Поступков сложных, требующих осторожности, решительности и внимательности, но которые способны уладить проблему любой сложности.

И убийца, который только что совершил нечто подобное, сказал себе, что ему нужен другой он, пропитанный дикой смесью, и он не просто готов – он хочет решить свои проблемы тем способом, который предлагает другой.

26 августа, суббота

Несмотря на то, что свидание с Ангелиной закончилось довольно поздно, проснулся Вербин рано, на двадцать минут опередив будильник. Проснулся в своей квартире в 3-м Самотёчном переулке, что совсем недалеко от Петровки. Проснулся в одиночестве. Ангелина на шею не вешалась, но было понятно, что если Феликс проявит или хотя бы обозначит заинтересованность – отказа не последует. Но Феликс не проявил и тщательно следил за тем, чтобы ни одна его фраза не показалась двусмысленной. Погуляв по набережной, посадил молодую женщину в такси, а сам отправился спать. Проснувшись, проверил мессенджеры, увидел сообщение от Шиповника с требованием явиться на разговор, быстро соорудил завтрак и ровно в девять пожимал подполковнику руку. Догадываясь о причине столь спешного вызова.

И не ошибся.

– Мне звонил Трутнев из областного следкома, – рассказал Шиповник, усаживаясь в кресло. – Сказал, что тебя не устроил их подозреваемый в убийстве Паши.

– Да, Егор Петрович, всё так, – подтвердил Вербин.

– И чем Шермухаммаджума Мирзияев тебе не приглянулся?

Несмотря на тон, Шиповник не имел в виду, что дело нужно закрывать любой ценой. Ему, так же, как и Феликсу, важно было найти настоящего убийцу, и подполковник хотел понять, чем Вербина не устроила пусть и максимально простая, но вполне рабочая версия Шерстобитова.

– Мирзияев глуп, – пожал плечами Феликс.

– И всё?

– Этого более чем достаточно, Егор Петрович. Нападение на Карповых, от которого его даже присланный диаспорой адвокат не отмажет, – тупая, абсолютно непродуманная засада. Мирзияев отправился туда, где можно отыскать автомобиль, убедился, что вокруг никого нет, и принялся долбить в окна, выманивая владельца из машины. Выманил, но не сумел нанести толковый первый удар, даже ранить как следует не получилось, так, поцарапал, после чего трусливо сбежал. Это очевидный беспредельщик, Егор Петрович, наркозависимый ублюдок с ножом. И его потуги совсем непохожи на действия преступника, убившего Пашу: продуманные, хладнокровные, профессиональные. Он перерезал Паше две артерии, но я думаю, что при этом на него даже капли крови не попало.

– Ну, ты уж его не идеализируй, – проворчал Шиповник. – Может, и попало.

– Может быть, – кивнул Вербин. – Далее. Мирзияев отправляется в уединённое место, куда съезжаются влюблённые парочки. Парочки, Егор Петрович. Но при этом Мирзияев один и совершенно непонятно, как он собирался нейтрализовать женщину? Рассчитывал на то, что она перепугается и покорно дождётся, пока он покончит с кавалером и примется за неё? Я понимаю, что его отношение к женщинам, возможно, в корне отличается от нашего, но не до такой же степени. Жена Карпова оставалась в машине и могла просто-напросто уехать. Или убежать, пока Мирзияев дрался с её кавалером, а учитывая, что был уже поздний вечер, где бы он потом её искал? Или самый простой вариант, который, собственно, и случился: пока Мирзияев прыгал вокруг Евгения, Валентина позвонила в полицию. Точка. Абсолютно непродуманное нападение. – Вербин помолчал. – От нападения на Карповых Мирзияеву не отвертеться, но убийство Паши Коля ему не предъявит – улик нет. Если же Мирзияев неожиданно в нём сознается, то…

Феликс развёл руками. Шиповник вздохнул и почесал подбородок. Они оба понимали, что это могло означать.

– Что будем делать в этом случае? – тихо спросил Вербин.

– Этот случай ещё не наступил, – недовольно и так же тихо ответил подполковник. – Но ты знаешь наши обстоятельства: это их дело, ты к нему просто прикомандирован. Если Трутнев и Шерстобитов его закрывают – расследование прекращается.

Независимо от того, согласны с его результатами на Петровке или нет. Феликс «возвращается» из командировки, «убийца» отправляется в тюрьму, «идиотская» версия не превращается в основную, и если они с Шиповником захотят крутить её дальше, то только в частном порядке.

– У Мирзияева хороший адвокат, – повторил Вербин.

– Но кто даст гарантии, что цели адвоката совпадают с целями Мирзияева? – хмыкнул подполковник. – Вполне возможно, ему нужна сделка по другому делу, и он предложит «честный» обмен. Или, совсем цинично, предложит Мирзияеву сознаться, но с условием, что отбывать наказание его отправят на родину.

– Отличный вопрос, Егор Петрович, – вздохнул Феликс.

– Поэтому я твой босс.

– Никогда об этом не забываю.

– Да уж. – Шиповник с сомнением посмотрел на Вербина, но от дальнейших комментариев воздержался, вернулся к теме: – В общем, хороший адвокат понимает, что может подарить нам быстрое раскрытие дела, которое… – Он хотел что-то сказать о чести мундира, но передумал. – Которое вызвало среди профессионалов определённый резонанс.

– Коля не верит, что Пашу убил Мирзияев.

– Он сам сказал?

– Я понял из разговора.

– Но, если будет признание, Шерстобитов