– Да, Сэди-Грэйс, – сказала Кэмпбелл, закатив глаза. – Бун – настоящий герой во всей этой истории. А теперь давайте найдем Хоуп и свалим отсюда, пока не разразилась буря.

– Хоуп тоже здесь? – спросила я.

– Все остальные ушли после посвящения, – ответила Кэмпбелл. – Но Хоуп, у которой отменный вкус, раз она выбрала меня в качестве своей замены, осталась вместе со мной.

– Она осталась не ради тебя, – добавила Виктория. – Хоуп вечно ходит по краю. Она обожает неприятности.

– И она на этом острове, – сказала я. – Где-то здесь.

Я не знала, что именно женщина, называвшая себя Оливией Тафт, хотела сделать с нами и почему она выбрала именно этот остров. Но мы скрывали от нее все, что было связано с «Белыми перчатками», и, возможно, она полагала, что остров заброшен.

Вдалеке прогремел гром. Виктория накинула капюшон своей алой накидки и спросила Кэмпбелл:

– Думаешь, Хоуп вернулась к лодкам?

– Есть только один способ выяснить это.

Пока мы ковыляли к восточной части острова, я задумалась о том, что Виктория ни словом не обмолвилась, почему мы с Сэди-Грэйс пропустили посвящение или почему мы были все в грязи и нетвердо держались на ногах.

Что ей рассказала Сэди-Грэйс?

Поверила ли она ей?

До берега оставалось всего ничего, и я ждала, что в любую секунду из тени на нас выскочит «тетя Оливия». Была ли она все еще на острове? Или она покинула его, полагая, что мы с Сэди-Грэйс уже никуда не денемся? Или она поспешила смыться, поняв, что не одна здесь?

– Какого черта?! – воскликнула Кэмпбелл, когда мы вышли на берег. – Где мой гидроцикл?

Даже в темноте было видно, что галечный пляж пуст. Ни лодок. Ни Хоуп.

– Моя лодка тоже пропала, – спокойно сказала Виктория.

Мы дружно уставились на воду.

– Может, они просто уплыли? – с надеждой спросила Сэди-Грэйс. – Они не могли далеко уплыть. Может, поищем их?

– Можно, – согласилась Виктория. – Но лучше дождаться рассвета. Тогда их будет легче заметить. А в худшем случае доберемся до берега вплавь.

– Я голосую за то, чтобы мы поплыли прямо сейчас, – сказала я. – Знаю, сейчас темно, но бухта Кэмпбелл недалеко.

Меня никто не поддержал.

– Ночное плавание! – уговаривала я. – Только представьте: черная гладь озера и нас ведет слабый лунный свет! Это же в лучших традициях «Белых перчаток»! Можем поплыть голышом, если хотите.

– Или, – ровным голосом возразила Виктория, – мы можем найти Хоуп и дождаться рассвета.

– Торчать здесь – не самая лучшая идея, – ответила я. – А Хоуп, судя по всему, уплыла с острова.

В животе вдруг что-то сжалось.

– Сэди-Грэйс рассказала тебе…

– Я рассказала ей все! – защебетала Сэди-Грэйс. – Во всех подробностях! Особенно ту часть, где мое тело начало обретать чувствительность.

– У твоей тети поехала крыша, – резюмировала Виктория. – Не знаю, правда, зачем ей понадобилось бросать вас в яму на заброшенном острове. Но, полагаю, каждый может дойти до ручки. Тут я ее понимаю.

Я вспомнила дом Эллен и тот момент, когда тетя Оливия сказала мне, что я сама во всем виновата. Чем именно я «довела ее до ручки»?

– Расслабься, Сойер, – сказала Кэмпбелл. – Нас четверо, а она одна. Сомневаюсь, что Оливия Тафт или ее таинственный двойник на самом деле какая-то провинциальная шпана.

– Боже упаси! – раздался приятный голос.

Тетя Оливия медленно вышла из тени, держа в левой руке фонарик.

– Я никогда не любила драки. – Она посмотрела на свою правую руку, и я проследила за ее взглядом. – Но я лучший стрелок в семье. Не так ли, Сойер?

Эти слова я слышала от тети Оливии в свой первый день в доме Лилиан. Она воспитывала Джона Дэвида.

Похоже, дочь Эллен уже год играет роль Оливии. Но я ничего не сказала. Я промолчала.

Потому что смотрела на оружие в ее руке.

Глава 56

Лучший стрелок семьи Тафт заставила нас вернуться на другой конец острова. Но не к яме, а к обгоревшим руинам, которые когда-то были домом.

– Мисс Оливия, – первой заговорила Кэмпбелл, как только мы оказались заперты внутри. – Вы же не думаете…

– Кэмпбелл, дорогая, я думаю. И думаю часто. Можешь не притворяться вежливой. У меня был твой номер с тех пор, как вам с Лили исполнилось семь. И я не буду притворяться, что считаю тебя милой и пушистой.

При упоминании имени Лили у меня перехватило дыхание.

– С тех пор, как Лили исполнилось семь? Вы притворялись тетей Оливией Тафт с тех пор, как Лили исполнилось семь?

Почему-то я вбила себе в голову, что дочь Эллен заменила мою тетю совсем недавно. Но как только она упомянула, что была лучшим стрелком в семье, мне стало ясно, что я никогда не знала настоящую Оливию Тафт.

Как долго это продолжается?

Тетя Оливия – я не могла думать о ней иначе – громко рассмеялась.

– Ох, Сойер, солнце мое, какая же ты настырная! Ты поехала в Ту-Эрроуз. Ты встретилась с Эллен. Ты все время пыталась что-то вынюхивать. И не думай, что я не слышала, как ты говорила с Джеем Ди о… Как вы, девочки, ее называете? Леди озера?

Леди озера? Я попыталась понять направление мыслей тети Оливии. Тело. То самое, которым она шантажировала дядю Джея Ди.

– И все же, – продолжала тетя Оливия, страшно довольная чем-то, – ты спрашиваешь меня, как долго я была Оливией Тафт?

Она покачала головой, поднимая пистолет и глядя на него так, как смотрела на семейное украшение перед тем, как надеть его.

– Милая, я единственная Оливия Тафт, другой не существует!

Кейси

Лето перед выпускным классом

Двадцать пять лет назад

Кейси могло хорошенько влететь за то, что она так поздно ушла из дома. Подумаешь! В те дни хорошая взбучка была единственным, что мог гарантировать ей ее мир. Никакого колледжа. Никаких реальных возможностей.

Ничего.

Кейси всегда хотела бóльшего, и никакие слова или поступки ее матери не могли этого изменить.

Ей было двенадцать, когда она впервые пообещала, что однажды уйдет из Ту-Эрроуз и никогда не вернется.

Когда ей было тринадцать, мать рявкнула на нее: «Ты такая же, как она!»

В четырнадцать Кейси узнала, что «она» – это сестра ее матери. Сестра-близнец, о которой все в их городке предпочитали не упоминать.

Кейси было пятнадцать, когда она в первый раз доехала до большого города на попутке, чтобы пошпионить за Лилиан Тафт. У нее был план: представиться ей. Она мечтала, что Лилиан, едва взглянув на нее, с распростертыми объятиями примет