Он замолчал, задохнувшись, как после долгого бега, и сам поразился тому, как много слов ему удалось произнести без пауз. Девушка вздохнула и с величайшей деликатностью коснулась ладонью его небритой щеки. Валантен вздрогнул, но не попытался отстраниться.

– А если ты никогда его не поймаешь? – спросила она тихо, едва слышно, голосом скорее похожим на вздох. – Что тогда? Ты сам себя обречешь на вечное одиночество? Но ведь это будет худший исход. Ты нашел в себе силы ускользнуть от него, когда был ребенком, но он по-прежнему держит тебя в своей власти теперь, когда ты стал взрослым?

– Я не один. Он причинил зло не только мне. Были другие жертвы этого монстра, и в их числе – мой приемный отец. Я слышу их каждую секунду – они взывают о мести.

Аглаэ покачала головой. Ее черты исказились, в глазах заблестели слезы.

– Бедная моя любовь! Ты же сам мне сказал: твой отец хотел лишь одного – чтобы ты в конце концов нашел успокоение и счастье. И я тоже желаю этого всей душой! Почему нельзя оставить весь этот кошмар в прошлом? Давай уедем отсюда вместе. Уедем, куда ты захочешь. Клянусь, я сумею сделать тебя счастливым.

Валантен наклонился к ней, прижался лбом к ее лбу, накрыл ее ладонь, лежавшую на его щеке, своей ладонью. Он словно хотел впитать через кожу ее нежность и силу, ощутить хоть на мгновение то счастье, которое она ему обещала, но которое – он знал – было ему недоступно. Они замерли так, в неподвижности, на несколько долгих минут. Их сердца бились в унисон, дыхание перемешалось.

Потом, очень медленно и будто бы с сожалением, он начал отстраняться.

– Останься со мной! – мучительно выдохнула Аглаэ, глядя на него прекрасными золотисто-карими глазами, в которых было столько тоски и отчаяния.

– А как же Дамьен? – спросил он голосом, в котором прорвался всхлип ребенка. – Как я могу его предать?

Аглаэ хотела сказать, что Дамьен исчез много лет назад, что Валантен и так сделал все, чтобы его спасти, и теперь имеет право на покой. Но для него услышать такое было бы невыносимо. Она прекрасно это понимала. Замерев на стуле, девушка молча смотрела, как он встает и медленно идет к выходу. В тот момент, когда он взялся за дверную ручку, Аглаэ печально улыбнулась ему в спину и прошептала с бесконечной нежностью:

– Я буду ждать тебя, Валантен. Всегда.

Он обернулся и как будто хотел что-то сказать. Его губы дрогнули. Рука замерла на щеколде. Но в итоге он лишь опустил глаза и качнул головой.

Затем переступил порог и закрыл за собой дверь.

Глава 28

Мечты и кошмары

Церковная лавка на вид была неказистая – узкая темная витрина, зажатая между фасадами высоких жилых зданий на углу за поворотом на площадь Сен-Сюльпис. Валантен наверняка проходил мимо нее сотню раз, даже не замечая. Запыленная витрина была кое-как освещена. Тусклый свет какого-то зловещего, мрачного оттенка исходил от кенкета, висевшего за стеклом, в глубине помещения. В этом свете виднелись этажерки вдоль стен. От пола до потолка этажерки были забиты статуэтками святых, дароносицами, распятиями, иконками и благочестивыми картинками. В зеленоватом сиянии лампы все это нагромождение дешевых предметов культа, сваленных в беспорядке, отбрасывало на стены фантастические тени, придававшие лавке потусторонний вид и внушавшие смутное беспокойство.

Накануне вечером, вернувшись от Аглаэ к себе домой, Валантен уже не мог бороться с накопившейся за несколько дней усталостью и переизбытком эмоций, вызванных визитом к актрисе. Он как подкошенный рухнул на кровать и проспал пятнадцать часов кряду, чего с ним никогда еще раньше не случалось, а проснувшись, почувствовал себя на удивление бодрым и готовым двигаться дальше. Закончив банные процедуры, чисто выбритый Валантен окончательно восстановил силы благодаря плотному завтраку, приготовленному Эжени, оделся сдержанно и элегантно, после чего немедленно отправился в аптеку Пеллетье за всем необходимым для химических опытов, которые он задумал провести после встречи с Луи Дагером. На обратном пути у него и возникла неожиданная идея сделать крюк, чтобы наведаться к лавке с терновым венцом на вывеске. Надо было проверить, дало ли уже какие-то результаты наблюдение, установленное за ней Клопом.

Но самого Клопа на подступах к скромной лавчонке нигде не было видно. Укрывшись в подворотне, Валантен добрую четверть часа осматривал окрестности, прежде чем решился приблизиться к витрине, и теперь, прижавшись носом к замызганному стеклу, он рассматривал помещение, все еще не осмеливаясь, однако, переступить порог. «Напротив церкви Сен-Сюльпис, под вывеской с терновым венцом, скоро получишь весточку от меня». Ориентиры, приведенные Викарием в письме, которое Валантен нашел в Морване, были вполне четкими. В какой форме на сей раз даст о себе знать заклятый враг? Ждут ли его, Валантена, за порогом новый труп и очередное послание? Должен ли он сейчас войти в лавку, чтобы это выяснить?

Пока в голове теснились вопросы, он обернулся и обвел взглядом всю площадь по кругу. Куда, черт возьми, подевался Клоп? Поручив мальчишке тайком понаблюдать за лавкой, инспектор надеялся узнать, что замышляет Викарий, и помешать его планам. Вероятно, юный чистильщик обуви отбежал по нужде или сейчас покупает что-нибудь перекусить у бродячих торговцев, которых тут полно – подстерегают клиентов на перекрестках с улицами Круа-Руж и Вожирар. Валантен решил все-таки дождаться его возвращения. В конце концов, торопиться сегодня было некуда.

Он уже собирался отойти от лавки чуть подальше, чтобы не привлекать внимания, но вдруг заметил краем глаза за витриной какое-то движение. Валантен резко остановился и прищурился, вглядываясь в зеленоватый полумрак сквозь толстый слой пыли на стекле.

В царившем внутри хаосе определенно появилось нечто новое. Вернее, некто. Жирный черный кот прошествовал по книжной полке с ветхими, серыми от пыли переплетами томиков Библии, которые оттуда редко доставали. Перескочил на другую этажерку с небрежной ловкостью и медленно двинулся дальше, с полки на полку, как полновластный хозяин, обозревающий свои владения. По дороге кот словно намеренно обвивал длинным хвостом то распятие, то статуэтку молящейся Девы Марии с некоторым даже сладострастием, и узкие глаза его поблескивали в слабом свете кенкета. Эти два фосфоресцирующих миндалевидных ока странным образом подействовали на Валантена – они словно притягивали его, как два магнита.