– Как намокнуть? Ты не говорил, что… – Его слова прервал щелчок датчика, который Оливо только что выключил.

– Погнали! – бросает он, открывая дверь.

Бегут по саду, что за домом, путаясь в плющах и продираясь сквозь ранящую до крови ежевику, когда слышат другой щелчок, обозначающий начало полицейского штурма.

– Но куда, на хрен, бежим?! – орет Мунджу, не беспокоясь о безопасности, раз уж такое началось.

– К пруду, – отвечает Оливо.

– К какому пруду?

– К пруду саламандр.

Поверх каменной садовой ограды маячат первые фонарные лучи – спецназ начинает вторжение в сад, – в это же время, можно не сомневаться, Соня и остальные вскрывают калитку и уже скоро ломанутся в дом.

Хорошо, что бурно разросшиеся растения тормозят не только их, но и полицейских. Сад огромный. И в отличие от полиции парни знают, куда идти.

Когда земля под ногами начинает потихоньку проминаться, потом чуть утопает и наконец они уже хлюпают по воде, Оливо понимает: добрались до нужного места. Он останавливается и прислушивается. Когда дыхание выравнивается, улавливает негромкий шум водопада.

– Что это? – спрашивает Мунджу.

– Небольшой водопад.

– Не думал, что придется купаться.

– Наверное… Но в любом случае пройдем под ним.

– Под ним? Ладно, делай, что считаешь нужным, только побыстрей, потому что те уже близко…

Вытянув вперед руки, Оливо продвигается по воде – она ему уже по щиколотку – туда, откуда доносится звук. Еще несколько метров – и он чувствует наконец, что ноги мокрые.

– Получилось! – говорит он.

Осматривает водяной каскад слева и справа, снизу и сверху. Поток воды шириной примерно шестьдесят или семьдесят сантиметров стекает с высоты около полутора метров – практически размером с небольшую дверь.

Оливо просовывает руки сквозь водную панель и находит там то, что искал, – безводную полость, нишу.

– Ты уверен в том, что делаешь? – Мунджу кладет руку ему на плечо.

Оливо задумывается, – спешим, согласен, но времени совсем нет.

– К черту! – отвечает.

– О’кей, – говорит Мунджу, проталкивая его через водяную преграду. – Хотел только удостовериться.

40

Знаешь, когда находишься в каком-то темном месте и тебе удается найти выход, то, как только выбираешься оттуда, размышляешь: «Я думал, что нахожусь в темном месте, но таким оно кажется только новичкам в сравнении с тем, где я, черт подери, сейчас нахожусь, не знаю, понятно ли объясняю?»

– Где мы? – спрашивает Мунджу. После холодного душа, который только что пришлось принять, голос его звучит надтреснуто.

– Понятия не имею, – отвечает Оливо, пытаясь хоть как-то вытереть лицо. – Думаю.

– Выходит, полезли под ледяной водопад, чтобы подумать?

Оливо собирается ответить, но сдерживается. За пеленой воды, отделяющей их от сада, где они были еще несколько секунд назад, мелькают фонарики полицейских, направляющихся к вилле. Кто-то из них наверняка обследует комнаты, другие – подвалы, третьи – старые конюшни. Им потребуется не много времени, чтобы понять: в доме нет ни Оливо, ни Мунджу, ни саламандр.

– Надо идти, – шепчет Оливо, когда снаружи не стало фонариков.

– Куда идти? Я ни черта не вижу!

Оливо включает фонарик и, прикрывая его рукой, направляет вниз. Ниша, где они стоят, не больше салона малолитражки, каменные стены покрыты густым мхом, и по нему сочится вода. Водопад, сквозь который они только что прошли, шумит совсем рядом – в нескольких сантиметрах.

Узкий лучик света выхватывает что-то желтое и блестящее. Оливо наклоняется – это саламандра, готовая шагнуть на первую ступеньку каменной лестницы.

– В Румынии их называют саламандрами, – говорит Мунджу. – Моя бабушка верила, что это маленький дракон, способный выживать в огне.

– В Италии их тоже зовут саламандрами, – отвечает Оливо. – Идем, теперь надо спуститься, скоро начнут искать нас в саду.

Узкие и влажные ступени извилистой лестницы, выдолбленной в песчанике, построили именно таким образом, потому что во время строительства, видимо, приходилось огибать встречавшиеся на пути препятствия. Чтобы спускаться по лестнице, нужно идти гуськом и очень внимательно смотреть, куда ступаешь.

Оливо и Мунджу спускаются молча, идут сгорбившись под низким потолком и похожи на верующих во время религиозного шествия. Шум водопада все отдаляется, пока не затихает совсем. Вместо него теперь слышно поднимающееся из глубины эхо каких-то смешанных звуков.

Оливо останавливается и прислушивается. Возле их ног тут же скапливается вода, образуя маленькую лужицу. Сами они полностью промокшие.

Он распознает голоса.

– Пойдем, – говорит.

– Как скажешь! – Мунджу пожимает плечами.

Десять ступеней, последний поворот – и они оказываются в огромном гроте размером с хороший спортзал для занятий пилатесом, на теннисный корт или ванную комнату какого-нибудь разбогатевшего миланского рэпера.

В центре подземного жилища горит костер. Его отблески высвечивают фигуры семерых сидящих по кругу людей. Все смотрят на Оливо и Мунджу. И лишь одна фигура стоит. Серафин.

– Я же говорила, что это он! – произносит она.

– На самом деле ты сказала: «Полиция, нас поимели, драпаем!», – возражает Франческо.

Встает высокий худой парень. Оливо без труда узнает в нем Райана. Он жует хот-дог, который держит в левой руке, в то время как правая висит вдоль туловища чуть согнутая в неестественном положении. На нем, как и на остальных, вздутая синяя спортивная куртка, потому что под ней надета еще пара свитеров. На шее замотан цветной шерстяной шарф.

– Какого хрена вы тут делаете? – спрашивает он тоном человека, желающего удовлетворить свое законное любопытство.

Мунджу бросает взгляд на Оливо, который, нахмурившись, смотрит на куртку парня – такую же, как и у остальных шестерых, – и понимает, что может брякнуть сейчас что-нибудь не к месту, и решает взять ситуацию в свои руки.

– Спокойствие, о’кей? Сейчас объясним… – говорит он.

– Откуда у вас эти куртки? – перебивает его Оливо.

Семерка переглядывается, затем все смотрят на Оливо.

– Черт возьми, а тебе какое дело? – озвучивает общий вопрос Райан.

– У одной моей подруги такая же, поэтому интересно, где…

Мунджу пинает его в бок, давая понять: может, фиг с ними, с этими куртками.

Несколько секунд слышится лишь потрескивание костра, Серафин, Матильда и Франческо при этом мило улыбаются, а остальные четверо смотрят на них с удивлением и недоумением. За эти несколько секунд Оливо успевает разглядеть еще троих: без сомнения, это Федерико, Элена и Мария. И хотя все они провели под землей несколько недель, выглядят замечательно. У четверых повязки на левых ладонях на месте отрезанных мизинцев – чистые, наложены безукоризненно. Сумка с деньгами – тут же, рядышком, стоит возле стены вместе с другой поклажей. С одной стороны грота проходит канал, где пришвартована небольшая плоскодонка, похожая на те, что в прошлом веке сборщики песка толкали своими шестами вдоль По[155].

– Ребята, – говорит Серафин, – это Оливо Деперо, я вам рассказывала