Вошла в гостиную – тут висела еще одна люстра, пол был устлан еще одним красным ковром, а из окна открывался изумительный вид на реку. Я огляделась и наткнулась взглядом на еще один кофейный столик, который смело можно было назвать произведением искусства.

На нем стояла ваза.

Я задержала взгляд на цветах. Розы. Пять черных. Семь красных. Обернувшись к комнате, я стала выискивать похожую комбинацию цветов – или те же числа, но тут осознала, что попалась-таки в ловушку Хоторнов.

Что снова все усложняю.

Я наклонилась, сунула руку в букет. Победа. Пальцы нащупали маленький металлический цилиндр.

– Мне стоит вообще об этом знать? – спросила Алиса у Орена в соседней комнате.

– Может, и спрашивать не так уж обязательно? – парировал он.

Фонарик. Я поднесла находку поближе к глазам, повертела и уточнила вслух:

– Ультрафиолетовый.

Испытание оказалось несложным, а значит, смысл был не в нем. А в предвкушении.

– А можно свет выключить? – крикнула я Орену и Алисе. Оглядываться и проверять, кто из них исполнил просьбу, я не стала.

Слишком уж была занята фонариком.

В ультрафиолетовом свете на полу проступили стрелки. Джеймсон не постеснялся невидимо изрисовать самый роскошный гостиничный номер, что я только видела в жизни.

– Ключевое слово – невидимо, – прошептала я и пошла за стрелками. Они провели меня еще через две комнаты, а потом и на балкон. Затем пришлось подойти к самому краю балкона – и снова залюбоваться видом на реку. Потом развернуться и… вскарабкаться вверх по ближайшей стене.

Снаружи отель был каменный, а не кирпичный, иными словами, было за что ухватиться руками и на что поставить ноги. Вот они, возможности.

И я полезла – как была, босиком.

– Точно помню, что запретила тебе по крышам шастать! – крикнула мне вслед Алиса.

Мне сейчас было не до ответов, но Орен неплохо справился за меня.

– Да ладно, угроз там все равно не обнаружено, – заметил он. Я спрятала усмешку, но она снова появилась на губах, когда глава моей службы охраны продолжил: – Кстати, Алиса, я, кажется, видел на кухне бутылку шампанского, подписанную твоим именем. Иди глянь.

Это Джеймсон постарался, подумала я. Он уже в совершенстве освоил искусство отвлекать Алису. Последним, что я услышала, пока цеплялась за край крыши, был ответ моего юриста на плохо замаскированные насмешки Орена:

– Иуда.

Я бы посмеялась над всей этой ситуацией, если бы в этот момент передо мной не открылся вид на крышу. Черепица тут была красновато-оранжевая – цвета закатного солнца. Посреди возвышался металлический купол, а над ним высился шпиль.

На куполе, держась за этот самый шпиль рукой, стоял Джеймсон Винчестер Хоторн.

Только скругленность углов крыши и тот факт, что под куполом имелась маленькая каменная терраса, отдаленно оправдывали утверждение Орена о том, что тут безопасно. А может, он просто знал, что мы с Джеймсоном везунчики и всегда приземляемся на ноги.

Я аккуратно пересекла крышу и попала на каменную террасу. Отверстия в ее стенах напоминали бойницы, сквозь которые лучники в стародавние времена могли отстреливаться от врагов. Я огляделась, любуясь видом.

Джеймсон постоял на куполе еще несколько секунд, а потом спрыгнул ко мне.

– Нашелся, – пробормотала я. – Второй раз за день.

Уголки губ Джеймсона неспешно приподнялись – лениво и немного дерзко.

– Должен признать, Прага начинает мне очень нравиться, – сказал он.

Я жадно впилась в него взглядом. От меня не укрылось напряжение в мускулах – казалось, Джеймсон готов в любую секунду броситься в битву – или все еще пытается удержаться на куполе.

– Можно узнать, как ты провел день? – спросила я.

В одном я была уверена точно: на крыше он все это время не торчал. Скорее всего, на подготовку спектакля, в котором мне пришлось поучаствовать, у него ушло от силы полчаса. Интуиция подсказывала: что-то толкнуло его на это. Неспроста в нем проснулось желание поиграть.

Я чувствовала кипучую энергию, затаившуюся в его теле.

– Ну попробуй, – с усмешкой разрешил он. Истинный смысл от меня не укрылся: попробуй, если тебе так интересно, вот только…

– Ты не расскажешь.

Джеймсон посмотрел на реку Влтаву, а потом огляделся, как я за несколько минут до этого. Обвел взглядом городской пейзаж.

– Есть у меня одна тайна, Наследница.

«Есть у меня одна тайна…» Это была одна из самых любимых игр моей мамы, и именно в нее мы играли дольше всего. Правила были такими: один человек объявляет, что у него есть тайна. Второй пытается угадать – какая. Самые главные мамины секреты мне удалось раскрыть только после ее смерти, когда меня затянуло в мир Хоторнов, а вот мои она всегда угадывала.

Я внимательно посмотрела в ярко-зеленые глаза Джеймсона.

– Ты что-то нашел, – предположила я. – Сделал что-то запретное. Кого-то встретил.

Джеймсон одарил меня ослепительной улыбкой, но она тут же сошла с губ.

– Да, – коротко ответил он.

– Что именно – «да»? – попыталась уточнить я.

Джеймсон изобразил невинность слишком уж старательно.

– Как встречи прошли?

Я буквально слышала, как плещется адреналин у него в крови. Прямо сейчас, стоя на крыше передо мной, он лучился энергией и энтузиазмом, и волны, исходящие от него, были такими мощными, что накаляли воздух.

Да, тайной Джеймсон и впрямь обзавелся.

– Продуктивно, – ответила я и сделала шаг в его сторону. – Завтра встреч уже не будет.

– И послезавтра. И послепослезавтра, – продолжил он, понизив голос до хрипловатого шепота. – Может, сыграем?

Я расплылась в улыбке, но мне хватило ума (и опыта, все-таки я не первый день общалась с Хоторнами) вовремя вспомнить об осторожности.

– А что за игра?

– Наша. Хоторнская. Чтобы от одной подсказки ко второй, а потом и к третьей. Как субботним утром.

Джеймсон покосился на каменную ограду у меня за спиной. Я обернулась и увидела, что на ней лежат два предмета. Первый я узнала мгновенно, а второго раньше не видела.

Нож. Ключ.

Нож принадлежал Джеймсону. Это был трофей, который он получил в одной из субботних игр, устроенных дедом-миллиардером. А ключ был старинный, из кованого железа.

– Всего два предмета? – спросила я, вскинув бровь. Обычно в таких играх их было больше. Рыболовный крючок. Ценник. Стеклянная балерина.

– Я этого не говорил, – подметил Джеймсон и тоже поднял бровь.

Когда-то он считал меня лишь деталью загадки, придуманной дедом. Но сегодня рассматривал исключительно как самостоятельного игрока – и даже помыслить не мог об ином.

– Игра… – задумчиво проговорила я, рассматривая нож и ключ.

– Вообще, я подумал, что можно сыграть в две игры: одну придумаю я, а другую ты.

Две игры. Придуманные нами.

– Мы