– Я хочу быть следующей! – объявила Сэди-Грэйс с бодростью человека, у которого явно никогда в жизни не было плохой стрижки.

Если вообще было возможно сделать Сэди-Грэйс плохую стрижку. Этот вопрос остался без ответа, потому что Несса так и не уговорила себя сделать что-то бóльшее, чем просто немного подровнять ей кончики.

Подошла моя очередь, и разговор зашел о том, что делать с моей челкой, которая отросла настолько, что уже не заслуживала такого названия.

– Не сказать, что твоя челка ужасна сама по себе, – сказала мне Виктория. – Но тот, кто ее подстригал, сделал это очень топорно.

Пять минут спустя я была гордой (читай: несколько апатичной) обладательницей новой косой челки.

Кандидатки по очереди позволяли «Белым перчаткам» орудовать ножницами, хотя двое отказались, а третья разрыдалась в ту же секунду, как только лезвия коснулись ее волос. Изменения были несущественными, а какие-то даже незаметными.

Дело было не в прическе или надлежащем внешнем виде. Дело было в доверии.

Лили оказалась последней. Ножницы достались Виктории. Я бросила на нее предостерегающий взгляд. Не важно, какие у Виктории были отношения с Уокером – нравился ли он ей, или ее отец приказал ей сблизиться с ним, или что-то еще. Как бы то ни было, она была не тем человеком, которому я доверила бы Лили, особенно в ее нынешнем уязвимом состоянии.

Виктория обошла Лили кругом, разглядывая ее.

– У тебя длинные волосы, – заключила она.

– Так было всегда, – ответила Лили.

Последовала пауза, а затем Виктория склонила голову набок:

– Ты этого хочешь?

«Я больше не знаю, чего хочу. Или кого», – словно услышала я признание Лили.

Виктория перестала расхаживать кругами и остановилась прямо перед Лили. Они уставились друг на друга, словно в каком-то молчаливом противостоянии.

Лили протянула руку ладонью вверх, и после секундного колебания Виктория передала ей ножницы.

– Это всего лишь волосы, – сказала Лили.

Прежде чем я успела вмешаться, она схватила прядь своих светлых волос и отрезала ее у подбородка.

День труда, 03:38

– Я вылезла! Ты в порядке? Я не наступила на тебя слишком сильно? Я старалась не наступать слишком сильно.

– Со мной все хорошо, Сэди-Грэйс. Теперь уходи.

– Я не брошу тебя здесь!

– Ты должна. Я понятия не имею, где мы находимся, но тебе нужно оказаться как можно дальше отсюда, когда она вернется.

– Может, мне попытаться позвать кого-нибудь на помощь?

– Да. Иди уже!

Четыре недели (и два дня) назад

Глава 47

Я медленно перевела взгляд с длинной пряди волос на полу на Лили, которая продолжала смотреть на Викторию сверху вниз.

– Хоуп, – позвала Виктория. – Не поможешь?

Хоуп шагнула вперед и забрала у Лили ножницы.

– Она классно умеет управляться с волосами, – услышала я шепот «Белой перчатки» рядом со мной. – Правда классно.

Наблюдая за Хоуп, которой «нравится хаос» и которая в данный момент оценивала ущерб, нанесенный Лили собственным волосам, я вспомнила фотографию в досье, которую мне показала Кэмпбелл. Саммер.

Я попыталась представить, каково это – быть Хоуп, потерять сестру. Десять минут спустя Лили украшал боб длиной до подбородка.

– Моя работа на этом закончена, – объявила Хоуп. Она взмахнула ножницами в воздухе, чтобы подчеркнуть это.

Я отважилась взглянуть на Лили. Стрижка выглядела совсем даже неплохо. По-другому, и я глубоко подозревала, что для Лили это было главным.

Когда мы все снова оделись и направились в главный дом на вечеринку, я вспомнила вечер в «Аркадии», когда мы с Кэмпбелл нашли три ключа на стойке парковщиков. «Белые перчатки» уже однажды попытались исключить Лили.

Но это было до того, как мы застукали в лесу ее отца с Аной. До того, как ее семья распалась. До того, как она рассталась с Уокером и бесстрашно отрезала прядь своих волос.

Выберите ее. Ей это нужно больше, чем мне, больше, чем Сэди-Грэйс, может быть, даже больше, чем Кэмпбелл. Выберите ее.

Оказавшись в фойе, я поймала себя на том, что непроизвольно ищу взглядом Ника. Мы договорились, что он встретит меня здесь. Я должна буду сопровождать его. Быть его спутницей. Мы должны будем влиться в тусовку. Болтать. Отпускать саркастические комментарии о тусовках и пустой болтовне.

Но Ника нигде не было видно. Где он? Я безуспешно попыталась подавить желание достать телефон. Экран сообщил мне, что у меня пропущенный звонок и сообщение: два слова – практически, целая новелла, учитывая взгляды Ника на переписку.

Кое-что произошло.

Он не уточнил, что именно. Я сказала себе, что это не имеет значения. Я не особенно нуждалась в том, чтобы он был здесь и держал меня за руку.

Чтобы обнимал меня.

Самое главное, чтобы на эту вечеринку пришла Ана. Тогда я смогла бы поговорить с ней. Без Ника это было бы проще.

Я уже почти убедила себя в том, что рада отсутствию Ника, когда поймала на себе взгляд бабушки с противоположного конца комнаты. Должно быть, она еще не встречала Лили, раз заметила мою косую челку и направилась ко мне через весь зал.

– Сойер, можно тебя на пару слов?

– У меня есть выбор?

Лилиан улыбнулась.

– Я не собираюсь спрашивать тебя об этой челке, – сказала она, взяв меня за руку и уводя в ближайшую нишу. Любой, кто наблюдал за нами, мог бы предположить, что ей очень хочется показать мне картины, висящие на стене, и ничего более. – И я, конечно, не собираюсь спрашивать тебя, что твоя кузина сделала со своими волосами.

Значит, Лилиан видела Лили. Тогда зачем загонять меня в угол?

– Она не просто моя кузина, – пробормотала я в ответ. – И, по-моему, у нее классная прическа.

Бабушка внимательно посмотрела на меня:

– Я чем-то расстроила тебя, Сойер?

– Нет.

– Ты избегаешь меня.

Лилиан говорила прямо, без своих любимых завуалированных намеков, и я поняла, как сильно это ее обеспокоило.

Она не ошиблась. В течение последних двух недель я действительно избегала ее.

– Если это из-за твоей мамы… – начала было Лилиан, но выражение моего лица заставило ее замолчать. – Или твоей тети… – она снова замолчала. – Ну, ради всего святого, Сойер, что все это значит?

Я сделала вид, что изучаю картину перед собой. Это был пейзаж, и, хотя он не показался каким-то особенным, я почти не сомневалась, что подпись в правом нижнем углу должна была что-то значить для человека, разбирающегося в искусстве.

– Я была в Ту-Эрроуз.

Лилиан судорожно вздохнула. Это было самое бóльшее, что она могла позволить себе на людях.

– Ту-Эрроуз – небезопасное место для тебя.

Не знаю,