— Повторяю еще раз: ты никому звонить не будешь.

— Я сама решу.

— Аль, ты наш уговор помнишь? Я работаю, ты мне не мешаешь. Так что завязывай.

В этой перепалке Ника была на стороне Семашко. Не хватало еще, чтобы Альбина уговорила свидетеля соврать.

— Давайте поступим проще. Я поговорю с папой, и он сам свяжется с этим Егором.

«Так, по крайней мере, мы будем уверены, что никто не обеспечит Сергею ложное алиби».

— Согласна. — Семашко пристально смотрела на Альбину. — Аля?

Альбина облокотилась на подоконник.

— Хорошо. Я найду для вас телефон Егора.

— И? — не отставала Семашко.

Альбина сжала губы и с явной неохотой продолжила:

— И не буду сама ему звонить.

Ника подозревала, что она согласилась, только чтобы от нее отстали, но на деле своего решения не изменила — позвонит другу Сергея при первой возможности.

— Ой! — внезапно спохватилась Альбина и умоляюще посмотрела на Нику. — Только, пожалуйста, не говори Сереже, что это я про Егора рассказала. Он не знает, что я в курсе его подработки.

Щеки Альбины порозовели. Семашко склонила голову набок:

— Та-а-ак, это уже интересно. Я бы хотела услышать всю историю.

Альбина глянула на Нику, словно решая, стоит ли говорить при ней. Ника не ушла бы ни за какие коврижки. Семейные секреты перестают быть личным делом, когда речь заходит о судебном процессе. Сергей подрабатывал где-то втайне от жены, это может быть важно.

— Господи, я такая дура. — Альбина закрыла лицо ладонями, отворачиваясь к окну.

Ника и Семашко обменялись взглядами и почти одновременно облокотились на подоконник слева и справа от Альбины.

— Рассказывай! — потребовала Семашко.

Альбина пробормотала что-то, все еще закрывая лицо. Семашко положила ладонь ей на спину.

— Я, конечно, не знаток семейных отношений, но вроде ревновать — это нормально. Признак большой любви, все дела.

Альбина убрала руки от лица, и теперь Ника ее понимала.

— Я не просто ревновала. Я была уверена, что он мне изменяет. Сережа каждые выходные мотался к маме, и я подозревала… господи, какой стыд.

— Все нормально, никто тебя не осуждает. Наталья права, в ревности нет ничего постыдного. — Ника и в самом деле так считала. Ну приревновала Альбина Сергея, что тут такого?

— Да не в ревности дело! Я за ним следила. Купила билет на автобус и поехала в Кабардинку. Прокралась к дому его мамы, думала, увижу, что Сережа там, и уеду.

— Но его там не оказалось? — догадалась Семашко.

Альбина кивнула.

— Он был в аптеке. Подрабатывал грузчиком. — Она сжала кулаки. — Три года прошло, а я ему так и не призналась. Сережа пахал как проклятый, чтобы помогать маме и сестре, все деньги им отдавал, а я вела себя как дура!

Семашко обняла ее за плечи.

— Знаешь, я даже немного разочарована. Подумаешь, впала в паранойю и устроила слежку за мужем. Вероника не даст соврать, мы ожидали большей драмы.

Альбина в самом деле преувеличивала. Да, ситуация не из приятных, но далеко не конец света.

— Я одного не пойму, — продолжила Семашко. — Как ты поняла, что он в аптеке? Почему вообще туда пошла?

Альбина шумно выдохнула.

— Ксюша застукала, как я вокруг дома брожу. Обо всем догадалась и отвела меня в аптеку.

Ника глянула на сестру Сергея, устроившуюся в кресле недалеко от Подставкиных. Семашко тоже обернулась.

— Значит, эта малолетка поняла, что ты шпионишь за мужем? — Она перевела взгляд на Альбину и прищурилась. — Только не говори…

Альбина опустила голову.

— Да твою ж мать! — Семашко стукнула ладонью по подоконнику. — Ты серьезно?

Ника уже ничего не понимала. Альбина снова закрыла лицо руками, из ее бормотания было понятно лишь: «Дура».

Ника вопросительно посмотрела на Семашко.

— Эта дрянь ее шантажировала. Ты поэтому согласилась на «мертвые души»?

Альбина не ответила, но это и не требовалось. По ее красным щекам и опущенной голове все было ясно.

Надо же, на допросе Ксения выглядела робкой, взволнованной, вызывала жалость историями о тяжелой студенческой доле. Сложно поверить, что эта девушка шантажировала Альбину.

— Аля, это просто… гр-р-р! — Семашко растопырила пальцы, словно хотела кого-то задушить. — Я же просила все мне рассказывать! Что еще ты скрываешь? Эта стерва была знакома с Подставкиным? Может, это с ней у него был роман?

Альбина открыла рот, застыла на пару секунд и прошептала:

— Что ты несешь?

— Ну а как я должна реагировать?! Сколько раз объясняла, что между нами не должно быть секретов! Иначе я не смогу тебя защитить.

— Но что бы изменило, если бы я…

— Я бы по-другому построила допрос. Показала бы, что эта девица не святая. Намекнула, что в ее сторону тоже стоит посмотреть. Может, она прикончила Подставкина, чтобы скрыть вашу аферу?

— Что за бред…

— Почему же? Она бывала в больнице. — Семашко принялась загибать пальцы. — У нее имелся мотив. Она могла забрать записку.

— Да кто угодно мог ее забрать! — Альбина умоляюще посмотрела на Нику. — Хоть ты ей скажи! Ксюша не убийца.

После истории о Титове, обеспечившем подозреваемой алиби, Ника была готова поверить в самые невероятные сценарии.

— Речь давно уже не о том, кто убийца, — хмыкнула Семашко, отряхивая крошки с платья. — Главное, чтобы присяжные поверили, что это не ты. Лично я, чтобы заставить их сомневаться, готова ткнуть в первого встречного. Хоть в жену убитого, хоть в этого Бобика, хоть в сестрицу твоего мужа.

— Не надо тыкать в Свету. И в Ксюшу тоже.

Семашко закатила глаза.

— Господи, дай мне сил это вынести. Все вокруг белые и пушистые. Так получается? Бобик, по-твоему, тоже святой?

Альбина помассировала пальцами лоб.

— Я не знаю. Я уже ничего не понимаю. Он врет, но я не думаю… не знаю. С другой стороны, кто-то же это сделал.

— То есть ты допускаешь, что Подставкина убил Бобриков? — спросила Ника.

— Наверное, да. Если кого-то выбирать… то Бобрикова или Шевченко. Они не были друзьями Максиму, скорее, как стервятники, тянули его на дно. Максим мучился из-за той ошибки, знал, что виновен в смерти пациента, боялся потерять работу или получить срок. Он и раньше пил, но после того случая совсем скатился. Я просила его остановиться, все просили, но… — Альбина сжала пальцами переносицу. — Он напивался, засыпал в кабинете, любой мог туда зайти и забрать записку. Сережа уверен, что все это время она хранилась там. Он сам отдал ее Максиму после той попытки повеситься.

— Да, он рассказывал. И про записку, и про то, что ты часто отвозила Подставкина домой.

Альбина закрыла глаза.

— Мы были друзьями. Я просто хотела помочь. Будила его, как могла приводила в чувство, просила остановиться. Я и с Сашкой Бобриковым говорила, умоляла не подстрекать Максима, но ему было наплевать. Ему