Ткач поудобнее устроился на стуле и чуть прикрыл глаза, словно погрузившись в приятные воспоминания.

Глеб в который раз удивился его спокойствию, не понимая, в чем причина. Неужели действительно успел вывезти Шагала и надеется воспользоваться миллионами, отсидев срок? Кроме кражи ему инкриминировать нечего, и он это понимает. Обвинение в убийстве рассыплется в пыль, недотянув до суда. Тертый калач знает, что такое доказательная база. Ушлый перец, ничего не скажешь. Потому и спокоен как слон.

А настоящего убийцу решил не сдавать не из страха. Тут что-то другое. Что?

Задумавшись, Глеб упустил нить разговора и спохватился, услышав голос Галимова:

– Вы ведь владеете немецким языком в совершенстве? Без акцента?

– Это что, каким-то образом меня изобличает? – не смог удержаться от язвительного вопроса Ткач.

– Ответьте на вопрос.

– Понимаю, что это легко проверить, поэтому скрывать не стану. Немецкий язык для меня такой же родной, как и русский. Моя мать – чистокровная немка. Дома мы говорили с ней только по-немецки. И что это вам дает?

– Подтверждает тот факт, что именно вы вели переговоры о продаже картины в Германию.

– Это ничего не подтверждает!

– Разве вы и Вебер – не одно лицо?

– Да о чем вы? Конечно, нет.

– Вебер – это «ткач» в переводе?

– Каких только совпадений не бывает, знаете ли.

– Мы это проверим. Господин Вальден наверняка сможет подтвердить знакомство с вами как с Вебером.

– Ну, пусть подтверждает.

Галимов продолжал задавать вопросы, но Глеб видел, что нахальное спокойствие Ткача начинает его бесить.

– Вы уверены, что мы не найдем Шагала? – спросил Глеб, заглядывая ему в глаза.

– А вы уверены, что найдете?

– Напрасно иронизируете, Ткач. Через Вальдена мы вышли на Вебера и назначили ему встречу. Не вам, заметьте, а герру Веберу. На встречу он не пришел, но прислал вместо себя девушку, которая выполнила для него одно небольшое поручение. Наверняка в вашем телефоне мы найдем ее сообщение. Из Кисы получился плохой шпион, и вы напрасно надеялись на ее молчание.

– Грязная сука. За такие деньги должна была свой поганый язык в зад себе засунуть.

– Как видите, она этого не сделала, и мы узнали, что Вебер – это вы.

– Да и черт с вами! Картины вам все равно не видать!

– Вам тоже, поэтому всплеск безумной радости по этому поводу мне непонятен.

– Мне плевать, что вам понятно, что нет. Главное, что она навсегда останется моей собственностью. Она моя. Где бы я ни находился. Мое лучшее качество – умение ждать. Я даже иногда называю себя ждуном. Я пересижу любого, и вы – не исключение. Quis scit expectare, magis expectabo. Кто умеет ждать – дождется большего.

«Посмотрим», – хотел ответить Глеб и вдруг подумал, что Ткач не зря так уверен в недосягаемости картины. Он не блефует. Он станет ждать и дождется.

А это значит, что Шагал уже за границей и, скорей всего, у Вальдена.

Плохо. Очень плохо. Но небезнадежно.

На расстоянии вытянутой руки

Глеб вышел из кабинета, не дожидаясь окончания допроса. С Ткачом все более или менее понятно, но оставались вопросы, и они цепляли крючком. Кто убил Горина? В том, что это был не толстяк, он уже не сомневался. Кого они пропустили?

Ему нужно подумать, а для этого необходимы полная тишина и безлюдье. Самым подходящим местом в данную минуту был офис «Флика», пустующий и заброшенный хозяином. Интересно, тетя Рая убиралась в его отсутствие? Хитрющая баба: если видела, что Глеб не появляется, филонила по полной. Заходила, заглядывала в мусорное ведро и сваливала к себе в деревню огород полоть. Пыль, должно быть, толстым слоем лежит. Как паштет на бутерброде.

«Вот и протрешь», – немедленно отозвался кто-то в его голове голосом тети Раи.

«Уволю», – мысленно ответил ей Глеб, но бессовестная баба только ухмыльнулась.

Слово «паштет» оказало известное воздействие. По пути Глеб заказал пиццу прямо в офис, и организму полегчало от одной только мысли о еде.

Добравшись до места, он обнаружил, что горячая пицца уже ждет его у охранника.

– Забирай, а то захлебнусь, – поморщился тот.

Глеб отдал бедняге целых два куска и потопал к лифту. Сто пятьдесят в карму за альтруизм – неплохо. Вот бы сработало на дело.

Неизвестно, это или что-то другое, но действительно сработало. То, что он узнал, повергло его в такой шок, что пришлось срочно выйти из кабинета и минут десять носиться туда-сюда по коридору, пугая народ, выходящий покурить.

В этот миг, словно добавляя последнюю каплю в переполненный резервуар, позвонила Паюс.

– Скажи сразу: ты знал, что я обнаружу при перепроверке ДНК?

– Как вам удалось это сделать?

– Глупый вопрос. И еще. Я просочилась в морг и осмотрела труп повесившегося маньяка. Ты был прав.

– Спасибо, дорогая Клавдия Тимофеевна.

– Не шаркай штиблетами. Скажи, чей ДНК я должна проверить.

– Бориса Камкина. Опера из Центрального.

– Ух ты!

– Не то слово.

– Скину через час. Жди.

Все это время разгадка находилась на расстоянии вытянутой руки. Как же все просто и страшно одновременно. Теперь понятно, почему Ткач не назвал того, кто убил Неймана и Горина. Осторожный, гад.

Надо срочно доложить Мотовилову, хотя уверенности, что он подпишется на предложенное, нет. Для полковника это может обернуться крахом карьеры.

Ну да семь бед – ответ все равно единственный из возможных.

Галимову он успел вкратце рассказать суть по пути в управление. По его молчанию сразу было ясно, что Рустем в культурном шоке, но к приезду Глеба майор уже несколько оклемался и по-прежнему был готов сидеть в одной со Старостиным лодке.

Звонок от Кунцевой сначала обрадовал. Им есть что сказать друг другу. Но Ольга сразу начала плакать и причитать. Настя почти ничего не могла разобрать, кроме того, что ее допрашивали в полиции.

– Я ни в чем… Ни в чем… – всхлипывая и шумно сморкаясь, лепетала Кунцева, и до Насти постепенно дошло, что Ольгу сочли причастной к смерти Дмитриевой.

– Настя, скажи им… Скажи, что это ты все сама… Я ничего не знала … Я не догадалась, что ты хотела…

Настя поняла, что больше не может это слушать. Просто не может, и все.

Она нажала на красный кружок, а потом вообще выключила телефон.

Постояв посреди комнаты, она решила, что ей очень нужно поговорить с Глебом.

Она должна понять. Спросить. Услышать.

Настя схватила сумку и, открыв дверь квартиры, шагнула вперед.

Прорваться к полковнику удалось не