От станции до детского дома – всего несколько минут, дорогу Элли помнила с прошлого визита. Она узнала магазин с купальными шапочками, жестяными ведрами и лопатами в витринах. На другой стороне дороги возвышался высокий скалистый обрыв. Элли пошла по дороге вдоль основания скалы, добралась до темного проема, издалека похожего на вход в пещеру, – это был туннель под отвесной скалой, выходивший с другой стороны прямо в пышный сад детского дома. Она вспомнила, с какой надеждой и волнением шла по этому туннелю в первый приезд. Как Алиса в Стране чудес – темный проход вел в волшебный мир. Но сейчас она чувствовала себя иначе – усталость, в голове туман. Конечно, виной тому стресс и потрясения последних дней. На середине темного туннеля ей ни с того ни с сего стало страшно – вдруг, дойдя до конца, она окажется в совершенно незнакомом месте? Детского дома нет, вокруг какой-то странный и опасный мир.

Но нет, детский дом был на месте. Туннель выходил на калитку, за которой ослепляла зеленью лужайка. Калитка, высотой до пояса, была заперта на железный замок. На лужайке по ту сторону росли кусты азалий и высокие кедры, бросавшие на траву пятна теней. В тени одного такого дерева сидела женщина в белой форме и читала историю о кролике на Луне группе из пяти малышей, сидевших на лужайке возле ее ног. Майи среди них не было, но дети на мягкой траве, с интересом и удивлением внимавшие взрослому, – было в этом что-то умилительное и чарующее. Элли не стала прерывать рассказ, подождала, когда наставница закончит, и лишь потом обратилась к ней:

– Здравствуйте. Можно поговорить с матроной, если она свободна? Меня зовут Элли Раскин.

Женщина удивленно подняла глаза.

– У вас назначена встреча? – спросила она.

– Нет, – ответила Элли, – но матрона меня знает. Я уже была у вас по приглашению мадам Савады. Я хочу повидать одну из ваших девочек. Майю.

Женщина поднялась со своего места и решительно обратилась к старшему из детей:

– Все сидят на месте. Хиро-кун, ты понял? Следи за остальными. Можете играть на лужайке, но на дорожки не выходите. Я пойду в дом, позову матрону. Через пять минут вернусь.

Ожидая возвращения женщины, Элли стояла за воротами и наблюдала за детьми. Они вели себя на удивление смирно. В лагере Татура для интернированных, где она преподавала во время войны, дети неизменно буянили, визжали, смеялись, бросались свернутыми в комочки листами бумаги, стоило учительнице повернуться спиной. Но эти дети тихо сидели на своих местах на лужайке, сосредоточенно играя с парой игрушечных джипов, которые они катали туда-сюда по траве. Когда самый маленький ребенок, румяный двухлетний малыш с розовыми щечками, хотел выхватить джип из рук своего товарища, мальчик по имени Хиро вмешался, вернул игрушку ее законному владельцу и комично, по-взрослому, объяснил нарушителю:

– Нет, Ма-чан. Твоя очередь еще не подошла. Каждый ждет своей очереди.

Наконец, в сопровождении женщины появилась матрона, она торопливо шла через лужайку, и чары сами собой разрушились. Лицо матроны выглядело раскрасневшимся и взволнованным, и Элли стало ясно: приехав без предупреждения, она совершила серьезный промах.

– Миссис Раскин, – сказала матрона, запыхавшись, – жаль, что вы не предупредили нас о своем визите. Мы бы лучше подготовились, и я избавила бы вас от напрасной поездки.

Она повозилась с ключом в замке и открыла скрипучие ворота.

– Почему? Разве сегодня нельзя встретиться с Майей? – спросила Элли, испытав укол разочарования. Матрона явно была смущена – но почему?

– К сожалению, нельзя. Пожалуйста, идемте в дом, присядем. Там и поговорим.

– Простите, что я вот так, наскоком, – смущенно сказала Элли. – Не хотела причинять вам неудобства. Но вижу, что застала вас в неподходящий момент.

– Не страшно, это пустяки, – официально, даже не улыбнувшись, произнесла матрона.

Она провела Элли через сад к боковой двери в маленькую гостиную, окна которой выходили во двор, окруженный зарослями высокого бамбука. Элли неловко села за стол в центре комнаты, а матрона стала к ней спиной, чтобы налить воду из металлического термоса в чайник.

– Мы бы, конечно, сообщили вам заранее, – сказала матрона, – но это случилось только позавчера, так что у нас не было времени.

– Не понимаю, – сказала Элли. – Что именно случилось?

– К сожалению, Майи больше с нами нет.

Матрона повернулась к Элли и налила в ее чашку бледно-золотистый чай. На лице женщины Элли прочитала искреннее сочувствие и ужаснулась тому, что последует дальше.

– У матери Майи, судя по всему, появились деньги. Разумеется, я не вправе разглашать все подробности, но в любом случае у нее теперь своя квартира, и она решила, что девочка может жить с ней. Она приехала сюда позавчера – забрать дочь. Я понимаю, вы разочарованы, ведь вы с мужем так хотели удочерить девочку. Но вы наверняка поймете: в конечном счете так будет лучше для всех.

* * *

Дома, после долгой поездки из Ойсо, Элли налила себе большой стакан виски со льдом, села на диван в гостиной и стала, потягивая напиток, ждать возвращения Фергюса из пресс-клуба. Надо держать себя в руках, дождаться Фергюса и поговорить с ним. Он утешит ее. Скажет, что еще не все потеряно. Ведь это он сказал: «Мы добьемся своего вместе, как бы трудно ни было». Они найдут выход.

Отказаться от мечты ввести Майю в их семью – это ужасный удар, но, в конце концов, матрона права. Конечно, ребенку лучше со своей настоящей матерью, которая наверняка ее любит и будет заботиться о ней. «Надо же быть такой самонадеянной, – с горечью подумала Элли, – воображать, что я буду лучше родной матери». Впрочем, потерю Майи можно пережить. Они найдут другого ребенка, которому будут нужны еще больше.

Наконец, Фергюс вернулся – он ворвался в комнату в гневе и захлопнул за собой дверь.

– Как они могут! – воскликнул он в ярости, едва