— Нет?! Не сняли?! Но… Как же…— Вэл от обиды и боли даже глаза закрыл.

Верн вздохнул:

— Маг сказал, что у тебя не выдержит сердце. И я… Я отказался продолжать процедуру.

— Как ты мог… — злые слезы покатились по бледным щекам Вэла.

— Я не мог тебя потерять. Времени еще много — успеем снять блокиратор. Сегодня ночью не получилось, так позже получится. Тебе надо отлежаться пару дней, потом вновь повторим попытку — за деньгами дело не встанет.

— Ты не понимаешь — времени мало, его отчаянно не хватает. Я должен вернуть свое доброе имя.

— Ты вернешь, не волнуйся. Просто помирать, чтобы его вернуть, глупо. Завтра ночью возьмем с собой целителя и вновь поедем к магу. Только и всего.

Вэл еле нашел в себе силы признаться:

— Я не вынесу… Я не вынесу опять столько боли, Верн.

— Я буду рядом, дружок.

Вэл открыл глаза и скрипнул зубами:

— Дохлые феи, ты не представляешь, как меня бесит твое обращение. «Друж-ж-жок!» Это же отвратительно.

— Терпи, — посоветовал Верн. — Времени вернуть магию и восстановить твое доброе имя много.

— Времени, чтобы остановить Безумца нет совсем, Верн! Ты забываешь — Безумец не я, а значит, он уже выбирает себе жертву. Или выбрал. Я должен его остановить до нападения, Верн. Мне нужна магия. Я не хочу, чтобы погибал опять кто-то важный для меня. Я не хочу, чтобы кто-то опять лишился жизни из-за знакомства со мной.

Верн обреченно вздохнул:

— Ладно. Этой ночью. Но если ты умрешь от остановки сердца, так и знай — я буду следующим, и буду отчаянно портить тебе послесмертие.

Дверь отрылась без стука, и горничная доложила:

— Лэса Аликс спрашивает разрешения навестить лара… Лэса Шейла, милар.

— Просите, — разрешил Верн.

Вэл прикрыл глаза:

— И как это объясним ей?

Верн встал и мстительно сказал:

— А я предупреждал: прогулки под дождем ни к чему хорошему не ведут! Ты простыл, так что лежи и страдай, пока Аликс будет хлопотать над тобой.

Глава 15 Старые друзья

— Почему… Ну почему никто не учит историю… Никто не делает выводов из неё, никто не старается даже понять, что творит своими руками… Небеса!!! Как же я все это ненавижу…

Хорошо, что в доме никого не было.

Хорошо, что это никто не слышал.

И плохо, что он был один. Полвека один, когда привык к надежному плечу друга, который всегда поможет и поймет.

Он сидел за столом, подперев голову рукой. Было больно — сегодня ночью все могло закончиться. Сегодня ночью его месть была бы закрыта. Он так долго шел к этому, он так долго отслеживал все это проклятое семейство Шейлов! Он смог выстоять в поединке против Девятого герцога Редфилда, хотя перед глазами так и стояла стена из пламени, в котором сгорал лес, сгорали его друзья и надежды. Он тогда выстоял на дуэли. Он смог побороть свой страх и отомстить за короля тому самому Шейлу, уничтожившему Заповедный лес. Он смог отправить на тот свет и Десятого герцога Шейла — за то, что тот сын предателя. За то, что сын того самого Шейла, уничтожившего их мир. С Одиннадцатым герцогом случилась заминка — он оказался куда сильнее и одареннее, чем его отец и дед. И гораздо осторожнее — ни вызвать на дуэль, не подловить в подворотне. Этого Шейла пришлось долго гонять, чтобы отомстить, чтобы сердце перестало болеть и гореть. Чтобы он мог наконец закрыть глаза и не видеть, как умирал его мир. Не видеть сгорающего Даринеля, не видеть умирающего короля, забыть шагнувших следом в смерть за мужьями и сыновьями лесных дев. Все забыть со смертью последнего Шейла. И снова ему не удалось.

Сперва помешал дождь — под проливным дождем не умел летать даже он. Потом помешала она… Воздушная дева, лежавшая в объятьях последнего Шейла. И в этом была извращенная насмешка судьбы — быть может, эта воздушница, ставшая женой Шейла, уже носит следующего, Двенадцатого герцога, которого тоже нужно будет убить. Наверное, надо было переступить через собственные принципы и все же ворваться в спальню, убивая обоих. Даже… Троих. Его, её и их будущее дитя. Но он… Не смог. Что-то от старого Дубового листка помешало. Что-то, что, казалось, сгорело в огне, порожденном Шейлом, долгие годы притворявшимся другом лесных людей.

Он до сих пор боялся закрывать глаза — перед глазами нет-нет да и вспыхивало то пламя. Он долгие годы учил себя не бояться. Он долгие годы учился управлять огнем. Он научил себя бороться с ним. Но не победил воспоминания. И не победил свою честь, честь Дубового листка. Он так и не смог, сидя на окне под сандриком, выслушивая затихающую капель дождя, ворваться в спальню и убить его на глазах той девочки. А уж убить саму воздушницу, даже носившую под сердцем следующего Шейла…

Забияка хрипло рассмеялся — он бы не смог. Что ж.

Игра еще не окончена. Еще не сделан последний ход, он еще отомстит всем Шейлам за друзей, за короля, за своего эль фаоля.

Нужно просто чуть-чуть подождать и сделать следующий ход.

И все же… Нельзя не признать — судьба любила смеяться над ним и над Йеном. Это же надо было такое придумать — именно эль фаоль выслеживал Шейла, именно он отправил последнего Редфилдса на казнь. Судьба любит смеяться, а воздушные девы не любят историю, иначе Алиш Стенд-чего-то-там знала бы, что выходить замуж за Шейла ни за что нельзя. Нельзя воздушнице быть женой того, чей род истребил Заповедный лес, чей род предал дружбу, чей род убил короля и почти уничтожил разум последнего из эль фаолей, родившегося в Заповедном лесу. Йен был рожден уже на землях людей.

В гостиной раздался странный шорох, словно кто-то лез через каминную трубу, и Иль Син, последний капитан Дубовых листков, рожденный с именем Аирн, взлетел со стула, на лету выхватывая свою зубочистку. Это его дом, это его территория, и за неё он будет стоять до конца.

Из каминной трубы, осторожно оглядываясь, вылетел жукокрыл — такой наглости от жучиных даже Забияка не ожидал. Он резко налетел на жука, упирая свою зубочистку тому в лицо — бить жуков надо было в узкую глазную щель. Почти упирая, к сожалению — жукокрыл успел выхватить свой меч и отразить удар.

— Меня позвал сюда эль фаоль Йен! — прорычал этот наглец.

Забияка уставился на жукокрыла, держа свой меч верхним хватом:

— Вон отсюда, предатель!

Жукокрыл, не атакуя и держась в воздухе как можно дальше, сказал:

—