– То есть ты не допускаешь отсутствие акцента у русского?

– Это бывает, но очень редко. Он же не разведчик, которого специально готовили к работе в Германии.

– Мы не знаем, для чего его готовили и почему он говорит без акцента, но тот, кого мы ищем, и Вебер – один человек. Этому немцу просто неоткуда взяться. Вебер живет в Питере и отсюда собирается вывозить Шагала. Так что тебе придется еще потрудиться.

– Так я еду в Германию?

– Если не перехватим его раньше.

Серебровский не ответил, но по его лицу было видно, что он желает коллегам всяческого неуспеха.

Глеб спустился на пролет и вдруг обернулся.

– А фамилия Вебер переводится на русский язык?

– Вебер в переводе – ткач.

Это слишком просто. Слишком просто.

Глеб прошагал еще три ступени вниз и вдруг, сорвавшись, кинулся бежать. Навстречу поднимался Днищев, держа перед собой, как великую драгоценность, коробку с пиццей.

– Давай за мной! – крикнул Старостин.

Не останавливаясь, Днищев сунул коробку на подоконник и, развернувшись, понесся вниз.

«Наш человек», – мимоходом подумал Глеб, выскакивая на улицу.

Квартира Ткача была не заперта. Он оглянулся на лейтенанта, тот вынул пистолет и встал с другой стороны.

– Заходим, – беззвучно произнес Глеб, но тут в проеме показалась бабка, увидела двоих мужиков и заорала благим матом на весь подъезд.

Глеб среагировал быстрее обалдевшего Днищева и, закрыв бабке рот, затолкал ее обратно.

– Тише, бабушка, мы из полиции. Не кричите. Вы меня поняли?

Бабка стояла с выпученными глазами, но кивнула.

– Вы что тут делаете?

– Это моя квартира, – задыхаясь, сообщила бабка.

– А где Ткач?

– Не знаю.

– Но он придет?

Бабка помотала головой.

– Не поняли вы меня. Не знаю я никакого Ткача. Квартира три месяца стоит пустая, все никак постояльцев не найду. Сегодня зашла пыль протереть. Уже уходить собралась, да за кофтой вернулась.

Глеб вытер потный лоб и оглянулся на Днищева.

Тот оттер старшего по званию плечом и заглянул испуганной старухе в глаза.

– Простите нас, уважаемая, но мы должны задать несколько вопросов. Пройдемте в комнату и поговорим. Недолго, обещаем. А потом отвезем вас, куда скажете. Договорились?

Подхватив хозяйку квартиры под локоток, Днищев повел ее в кухню.

Глеб стал осматривать помещение и очень скоро убедился, что квартира действительно долгое время пустовала. Пыли на поверхности мебели не было, но необитаемое жилище все равно видно сразу.

Дойдя до кухни, он застал бабку и Днищева мирно беседующими о перипетиях и дороговизне нынешней жизни. То и дело упоминались: булка, кура, песок, греча, типичные для коренных ленинградцев. Глеб уже слышал от Днищева «Ваську», «Апрашку», «Балты», «Дворик» вместо Дворцовой площади и «Финбан» вместо Финляндского вокзала, не говоря уже о навязшей в зубах «Чернильнице», как теперь принято именовать Исаакиевский собор. Но сейчас лейтенант словно забыл городской сленг, выражаясь изысканно и сопровождая беседу трогательным поглаживанием старухиного рукава.

«Силен пацан», – усмехнулся Глеб.

По пути в отдел они обменялись выводами. Старуха действительно не знала Николая Ткача. Скорее всего, он вычислил пустующую квартиру и приходил сюда, чтобы следить за соседом снизу – Георгием Гориным. Дверь открывал специальным приспособлением, а не ключом. В квартире старался не следить, хотя отпечатки криминалисты наверняка обнаружат.

– Что ему было нужно от Горина – вот вопрос, – задумчиво произнес Толик.

– Мне кажется, я знаю.

Днищев уставился заблестевшими глазами.

– Что, Глеб Евгеньевич?

– Слушай, лейтенант, давай без политеса.

– Давай, – с готовностью согласился Днищев. – Тогда можно попробую угадать?

– Пробуй, Толя.

– Это связано с пропавшей картиной Анастасии Нейман, так?

– Зачет, Толик.

– Выходит, картину украл Горин, а Ткач украл у вора? Горин убил Эдуарда Неймана, а Ткач убил Горина?

– Вот с этим я бы не торопился. Неймана и Горина убил один и тот же человек.

– Почему не Ткач?

– Убийца выше его на голову.

– Но Шагал у него. Надо задерживать.

– Если найдем. Этот любитель блинов со сметаной очень хитер. Возможно, успел переправить полотно.

– Упустили?

– Пока не знаю. Сначала надо убедиться, что Ткач и Вебер – один и тот же человек. Давай в отдел и побыстрее, пока ее не отпустили.

– Кого? Картину?

– Прекрасную Кису.

В кабинет, где Галимов беседовал с Кисой, Глеб зашел крадучись, словно боялся кого-то спугнуть. Может быть, удачу?

Галимов оглянулся на вошедшего и сделал страшные глаза. Глеб изобразил покаянное лицо.

– Так вы точно не знаете того, кто попросил вас побывать в парке и сделать снимки? – как видно, по десятому разу задал вопрос майор.

– Зачем мне его знать? – испуганно таращила глаза Киса. – Я за него замуж не собираюсь.

– Хотите сказать, что к вам подсел совершенно незнакомый человек и дал поручение, смысл которого непонятен? – продолжал проявлять мусульманское терпение Рустем.

– Почему непонятен? На моей мобиле хорошая камера. Я часто делаю селфи.

– Он же не селфи сделать попросил.

– Селфи, это когда сам себя фоткаешь, – назидательно произнесла Киса и устроилась на стуле поудобнее.

– Я в курсе, – заверил ее Рустем и вытер потную шею.

Эта райская птица в пестрых перьях, пахнущая сладкими духами, то и дело перекидывающая ногу на ногу, как Шерон Стоун в фильме «Основной инстинкт», и каждую секунду облизывающая пухлые розовые губы, сбивала восточного мужчину с рабочего настроя и мешала включить холодного, жесткого сыщика. Он и сам не понимал, с чего его так повело, пытался справиться, но получалось плохо. Вообще не получалось.

Оценив обстановку, Глеб с грохотом приволок стул, сел напротив девушки и, глядя поверх Кисиной головы, – она тут же стала поправлять волосы, – спросил:

– Ты узнаешь его на фотографии?

– Конечно, узнаю. Я лица запоминаю очень хорошо! – похвасталась Киса.

Глеб приблизил к ее лицу экран телефона.

– Это он?

– Он! – воскликнула Киса, радуясь, что дело сдвинулось с мертвой точки и ее наконец отпустят, а то этот, который серьезный, скоро дырку в ней протрет своими непонятными взглядами.

Галимов заглянул через плечо, и глаза стали совсем стеклянными.

– А теперь, Киса, начинай рассказывать сначала и со всеми интимными подробностями, – с расстановкой сказал Глеб.

Кису давно отпустили, а в воздухе продолжал висеть приторный запах ее духов.

Галимов распахнул окно и перевесился через подоконник.

– Думаешь, для нее опасности нет? – спросил он оттуда.

– Она скинула заказчику фотки, деньги он отдал ей заранее. О том, что Киса побывала здесь, ему неизвестно. Не в ее интересах об этом рассказывать. Киса сделала свое дело, Киса может уходить. Ничего криминального он ей не поручал. Всегда сможет придумать отмаз, так что сильно не переживай.

– Я переживаю только за возможную утечку информации, – ответил Рустем, все еще вися снаружи.

– Я так