* * *

Разговор со следователем Нисаном получился даже короче, чем я рассчитывал.

— Посоветуйте вашему подзащитному не молчать, как рыба, — сказал Нисан. — Чем быстрее мы разберемся, тем проще будет и ему, и вам на суде.

— На каком суде? — удивился я. — За что судить невиновного? Вы доказали, что Куперман был в ту ночь на участке Брухичей? Доказали, что он был у них в саду? Что он заходил в садовый домик? Насколько я понял инспектора, туда вообще никто войти не мог!

— Но, тем не менее, убийство произошло, — сказал Нисан. — Классический пример убийства в запертой комнате. Вы прекрасно понимаете, что это — разрешимая проблема.

— Но при чем здесь Куперман?

— У него нет алиби ни в первом, ни во втором случае. Из всех, кто был на вечере у Зильбермана, только Куперман изучал восточную медицину и занимался акупунктурой. И самое главное — только у него из всех, кто присутствовал на вечере у Зильбермана, был мотив для убийства как Липкина, так и Брухича.

— О мотиве — подробнее, если можно, — попросил я.

Я легко мог разбить аргументацию следствия, связанную с юношеским увлечением Купермана и отсутствием у него алиби. Само по себе ни то, ни другое не было достаточно убедительно. До тех пор, пока не обнаружен мотив. Я неплохо знал Амнона, я был его адвокатом больше десяти лет. Человеком он, конечно, был не из приятных и даже не из очень честных, что говорить. Но мне никогда и в голову бы не пришло, что он способен на убийство — даже на два сразу. Куперман по натуре был трусом. Нет, он не боялся влезть в какую-нибудь сомнительную аферу, а потом обратиться ко мне с вопросом, действительно ли эта афера так сомнительна, как ему о ней говорят. Но он боялся крови. Он любил смотреть триллеры, потому что там текла ненастоящая кровь, но не выносил, когда по телевизору показывали документальные передачи или репортажи с мест терактов или боевых действий. Когда в феврале и марте прошлого года произошли страшные трагедии в восемнадцатом автобусе, около Дизенгоф-центра и на ашкелонской тремпиаде, Куперман вообще не включал телевизор — я знаю это доподлинно, поскольку в один из мартовских вечеров был приглашен к нему домой для уточнения деталей какого-то контракта, который подписывала его фирма и в деталях которого он сомневался. Прошли всего сутки после взрыва у Дизенгоф-центра, телевидение еще не оправилось от шока и показывало все подряд, каждый клочок человеческой кожи, найденный на месте трагедии. В доме Купермана телевизор не работал, я хотел посмотреть «Мабат», но Амнон заявил, что не может мне этого позволить, потому что тогда ему придется выйти из комнаты, а дело не терпит…

Пока я раздумывал, Нисан перелистывал папку, в которой было около двадцати листиков, и время от времени бросал взгляд на экран стоявшего чуть в стороне компьютера. Должно быть, на экране был список документов по делу — со своего места я не мог этого видеть.

— Мотив, — сказал он, наконец, — вот вам мотив, господин Барзель. Алекс Липкин, убитый вечером, был владельцем строительной компании «Боним бамерказ». Если бы его не убили, то, скорее всего, через день-другой он был бы допрошен в связи с делом Бар-Она.

— Он-то как оказался связан с этим делом? — я не смог сдержать удивления.

— Я не могу вам этого сказать, — покачал головой Нисан. — Собственно, я и сам не владею полной информацией, это ведь совсем другое дело, я к нему не допущен. Но информация надежная, мне ее сообщил майор Визель, вы его знаете…

Визеля я знал, он уже второй месяц участвовал в допросах по делу о назначении Бар-Она юридическим советником правительства. Насколько я знал, Визель был человеком кристальной честности. Если он собирался допрашивать Липкина, значит, видел связь. Допустим.

— Фернандо Брухич был помощником заместителя министра строительства, — продолжал Нисан, перевернув страницу. — Был связан с Липкиным. Они старые знакомые, еще со школьных лет. Попав в министерство строительства летом прошлого года, Брухич успел провести положительные решения по нескольким конкурсным заявкам компании «Боним бамерказ». Явный протекционизм, но это ведь не криминал, верно? Все за кого-то говорят, все кому-то помогают… Но вот в декабре, когда в министерстве принимают решение о начале большого строительства в Шикун Мигдаль, начинают происходить странные вещи. Практически весь заказ получает «Боним бамерказ», хотя, вообще говоря, Шикун Мигдаль не относится к зоне, где эта фирма обычно ведет строительство. А завод, хозяином которого является ваш подзащитный, в свою очередь, получает крупнейший за всю свою историю заказ. У Купермана незадолго до этого начала черная полоса — убытки исчислялись миллионами шекелей. Спасти от банкротства мог только крупный заказ. И он этот заказ получил.

— Взятка, вы полагаете? — спросил я, хотя было вполне ясно, к чему клонит следователь.

— Очевидно. Теперь смотрите, господин Барзель: в связи с расследованием дела Бар-Она, которого никто из этой троицы вовсе не ожидал, должны были начаться допросы — сначала Липкина, потом Брухича… Афера незаконна, и, как полагает майор Визель, Куперман, хорошо знавший и самого Бар-Она и его окружение, был одним из интересантов, желавших видеть именно этого человека на посту юридического советника.

— Не доказано, — заметил я.

— Не доказано, — и не подумал возражать следователь. — Но это след. Если бы афера всплыла, а она непременно всплыла бы в процессе допросов, карьера Купермана была бы закончена. Банкротство фирмы неминуемо. А дать против него показания могли только Брухич и Липкин — никто больше. И как раз за день-другой до вызова на допросы обоих убивают — причем одного за другим, одним и тем же способом. Вы верите в то, что такое совпадение могло быть случайным? Я не верю. Спросите — кому выгодно, и получите ответ: только Куперману.

— Может, кому-то еще? — пробормотал я. — Вы ведь не могли проверить всех присутствовавших на вечере за столь короткое время…

— Вы не поверите, господин Барзель, — с гордостью в голосе сообщил Нисан, — но мы это сделали. Я ведь понимаю, что, если в таком деле не выйти на преступника по горячим следам, то потом увязнешь надолго. Вот я и говорю: если ваш подзащитный будет отвечать искренне на наши вопросы, это значительно облегчит задачу.

— Вашу задачу, — уточнил я.

— Нашу общую задачу, — поправил Нисан. — Сейчас у нас есть достаточно подозрений, чтобы судья Сегаль продлил арест до десяти суток. А за это время, я убежден, мы обнаружим и доказательства. Если бы не дождь, эти доказательства уже были бы в нашем распоряжении. Впрочем, если бы не дождь, возможно, и убийств бы не было — преступник просто не решился бы…

Он не сказал прямо «Куперман