господин мэр, неплохо переставляете фигуры. Разряда у вас нет, я справлялся, но видел своими глазами, как вы на городском фестивале два года назад обставили самого Менотти.
Гаччи молчал, гляда на бригадира пустым взглядом.
— Идея была хороша, — закончил Тати, вставая. — Навалить три лишних трупа, изобразить шахматный спектакль… Надеюсь, Заккариа расскажет на допросе, сколько вы ему заплатили за представление.
— Все это бред, — мэр, наконец, пришел в себя. — Моего шофера сейчас вообще нет в городе, что вы несете, бригадир?
— Ну да, — подтвердил Тати. — Он звонил вчера из Менчидо. Вот я и вспомнил, что вы с нашими соседями организуете перед пасхой совместную ярмарку. Я долго вспомнить не мог, кого напоминал мне этот невидимка — сорок пять лет, рост и все такое…
Бригадир пошел к двери, не оборачиваясь. Мэра он знал хорошо, так просто тот не сдаст партию. Арестовать Гаччи сейчас не было никаких оснований — нужны были показания шофера, нужно было заново проанализировать всю игру. Может, даже мэру удастся свести партию к ничьей. Знакомых у него много, а идти напролом у бригадира не было никакого желания. Себе дороже.
Но убийств больше не будет — это главное.
Но зачем, — подумал он, выводя машину на осевую линию и включая мигалку с сиреной, — зачем он продолжал играть, когда Гуэльфи был уже убит? Неужели только для того, чтобы завершить партию? И сколько людей он готов был еще принести в жертву?
Бригадир поднял трубку радиотелефона и потребовал сержанта Донати.
— Все в порядке, бригадир, — отозвался помощник. — Он уже колется. Похоже, эта столичная штучка, Бергонци, хочет потянуть одеяло на себя.
— Ну и черт с ним, — буркнул Тати, — с меня хватит. Терпеть не могу шахматы.
1998
