— Не могу, — покачала я головой. — Клиентуру нам не удержать. Студенты не смогут приходить к нам. А кто их заменит — не знаю.

— Ты об этом подумай. — В его голосе слышались отеческие нотки. — У тебя еще есть время, помнишь?

— Конечно. Разве такое забудешь?

Большой Чарли приходил регулярно, дважды в неделю. Я не хотела его видеть, а тем более кормить. С другой стороны, я гордилась своим мастерством. И мне льстило, что Большой Чарли по достоинству оценил мой талант.

Однако я постоянно думала о том, как бы избавиться от Большого Чарли. Подсыпать ему яду в кофе? Ударить ножом? Я не могла поставить и мышеловку. Где уж мне убить человека.

Постоянное напряжение положительно сказывалось на моих кулинарных достижениях. К радости постоянных клиентов «Рошели» они получали одно новое блюдо за другим. Мы не планировали приглашать ресторанных хроникеров, но кому-то из них о нас сообщили. Может, их направил к нам сам Большой Чарли. Короче, после того как о нас написали, не имело смысла отрицать, что мы состоялись как рестораторы. Попасть к нам без предварительной записи уже не представлялось возможным. Однако прибыль оставляла желать лучшего. И мы не могли поднять ее, не увеличив цены, не понизив качества продуктов и не сдвинув столики. Тогда мы смогли бы без напряга расплатиться с Большим Чарли, но он наверняка повысил бы стоимость своих услуг. А меня приводила в ярость одна мысль о том, что я должна делиться с ним прибылью.

Раз за разом мы с Майком обсуждали сложившуюся ситуацию, но на ум не приходило ничего путного. В результате Майк заявил, что принять окончательное решение должна я.

— Ты — шеф-повар. Ты хозяйка. Ты — Рошель. Или мы платим, или нет. Мы можем продать ресторан. Я всегда могу вернуться в Департамент социальной защиты. Ты тоже найдешь работу. С голоду мы не помрем. Не придется вкалывать от зари до зари. И вряд ли мы найдем смерть на дне реки в бочке с бетоном.

— Но мы не можем сдаться. Мы вложили в ресторан всю душу. Именно таким я его себе и представляла. Я не могу его отдать!

— Тогда мы ему заплатим, дорогая. — Майк нежно обнял меня. Такие мужчины, если и встречаются, то лишь один на миллион. — Не стоит из-за этого нарываться на неприятности. Он из тех, кто держит слово. Я это чувствую.

В предпоследнюю перед назначенным сроком пятницу я подавала баранину, фаршированную рисом с розмарином. И я решила проблему, которая мучила меня не один год — чем заменить трюфели.

Я не видела, как вошел Чарли. Я даже не подозревала, что он здесь, до тех пор, пока ко мне не подошла наша вторая официантка, которую пришлось нанять в помощь Марии.

— Вас хочет видеть какой-то господин.

Большой Чарли сидел за столиком для четверых, который, я это знала, забронировал один из профессоров художественной школы. Он криво улыбался.

— Для меня не нашлось свободного столика. Дела у тебя идут очень даже неплохо.

— Как же вас сюда впустили? Я думала, все столики заказаны.

— Так и есть. Но за двадцатку я все устроил. Просто, как мир, дорогая моя. Деньги решают любую проблему. Деньги и власть.

Я кипела от злости. У него было и то и другое. Более чем достаточно. Пятьсот долларов в месяц не делали для него погоды. Не то что для нас.

— Мои комплименты шеф-повару. Готовят здесь все лучше и лучше. — Он обвел рукой зал. — Успех налицо. Все столы заняты. Люди записываются в очередь, чтобы попасть к вам.

— Да. Дела идут нормально. Но на это ушли годы учебы. И ресторан приносит не такую уж большую прибыль. У нас много расходов.

— Я знаю. Знаю. Не думай, что названная мною сумма взята с потолка. Я все просчитал. Пятьсот долларов вам по силам. Может, придется поднапрячься, но вы справитесь.

Я ушла на кухню и начала яростно рубить петрушку. Деньги для него ничего не значили. Я ничего не значила. Он лишь хотел контролировать меня, мой ресторан. Чтобы я работала не на себя, а на Большого Чарли. Я горько жалела о том, что не могу пырнуть его ножом — он того заслуживал…

Официантки закончили уборку и ушли. Я отправила Майка домой, а сама осталась. Назавтра решила приготовить заливное в лимонном соусе, а это блюдо отнимало массу времени. Меня это устраивало: мне было о чем подумать. Уж очень хотелось найти способ сохранить деньги и остаться в живых. А в том, что он существовал, сомнений у меня не было.

И наконец, когда я терла лимон, у меня созрел фантастический план. Только я не знала, удастся ли его осуществить. Потому что многое зависело от реакции Большого Чарли. Но еще больше зависело от меня, от того, удастся ли мне подчинить его своей воле.

На следующую пятницу — срок расплаты — Большой Чарли заказал столик. Я нервничала всю неделю, поэтому на кухне превзошла самое себя. Придумала два новых суфле: одно с персиками, второе с апельсинами и ванильным ликером. А уж форель, которую я приготовила в ту пятницу, могла взять первый приз на любом конкурсе.

Я дождалась, пока Большой Чарли допьет кофе, потом подошла с чеком к его столику.

— Все готово? — спросил он.

Я кивнула.

— Пройдем в мой кабинет. Там нам не помешают.

Я села за стол, положила чек перед собой, обратной стороной вверх, подождала, пока он устроится поудобнее.

— Если хотите, можете курить.

Он достал сигару, откусил кончик, раскурил.

— Что ж, — он выпустил струю дыма, — давай деньги.

Несколько секунд я наблюдала за поднимающимся к потолку дымом.

— Сегодня вы всем остались довольны?

— Конечно. Я же говорил. По части готовки равных тебе нет. И у вас очень уютно. Не то что в этих кабаках в центре. Иначе стал бы я приходить сюда дважды в неделю? Так хорошо меня нигде не кормили.

Оставалось надеяться, что он не кривит душой. Но я попыталась вызвать у него сочувствие к себе.

— Послушайте. Вы знаете, сколько мы работаем, Майк и я. Чуть ли не каждый день я иду на рынок к шести утра. А ухожу отсюда после полуночи.

— Но тебе это нравится.

— Все так. Но вы хотите снять сливки.

Чарли пожал плечами.

— И что? Это моя работа.

— Пожалуйста, —