— Ну, как все прошло? — спросил он.

— Нормально. Только совсем не обязательно было ломать девочке ногу.

— Я и не ломал. Просто шуганул ее, она и навернулась.

— А что бы ты сделал, если бы она не упала?

— Хватит хныкать! Ты хотел довести их до исступления? Получил, что требовал? А как я это сделал, тебя не касается. Знаешь ведь, за мной не заржавеет.

— Ну, ладно. Они обдумывают мое предложение. Завтра к вечеру наверняка дадут ответ. Послезавтра смотаешься, готовься.

Он согласился. Мне не хотелось думать, что будет, если однажды он скажет «нет».

На следующий вечер в квартале от дома меня остановил 14-В.

— Не ходите домой.

— Почему? Что случилось? — спросил я.

— Там полно полицейских. 14-А убит. Вас уже ждут.

— Но я его не убивал.

— Разумеется. Его застрелил я. Но вы в присутствии сотни людей обещали убить его. Ваша участь решена.

— Погодите. Я вызвался убить его, но только после получения десяти тысяч долларов.

— Ну и что? — спросил он. — На этот раз вы перестарались. Ведь вы не в первый раз прокручиваете такую аферу?

— С чего вы взяли?

— Помните магнитофон? Записался только голос того парня, но и его достаточно. Да, вот еще что: я стрелял из вашего пистолета. Вам следовало сменить замок, как сделали остальные. Но вы, конечно, ничего не боялись… Вы собирались сломить с нас десять тысяч, потом уехать и провернуть это где-нибудь еще. И так — до бесконечности. Кто-то же должен был принять меры…

Перевел с английского А. Шаров

Мардж БЛЕЙН

МОИ КОМПЛИМЕНТЫ

ШЕФ-ПОВАРУ

Я — повариха. Chef extraordinaire[3]. Из тех немногих, кто знает, что первее — курица или яйцо. Разумеется, курица. Яйца идут на десерт, к примеру, в суфле.

Кто мог подумать, что открытый мной ресторан будет пользоваться таким успехом? А мне придется иметь дело с мужчиной в черном костюме? Только не я. Я никогда не верила, что такие, как Большой Чарли, существовали в реальной жизни.

Готовка — моя страсть. С самого детства. У меня есть фотография: мне пять или шесть лет, я стою на стуле и помешиваю на плите соус «бешамель». Подростком я взяла на себя все семейные обеды: на Рождество, День благодарения, дни рождения. А родственников зачастую собиралось больше десяти. Уже тогда я придумывала собственные рецепты для десертов, соусов, необычные сочетания пряностей.

Потом была учеба в «Кордон Блэ», в Париже, где я оказалась самой молодой студенткой. Практику я проходила в в четырехзвездочном ресторане «Пари Нюи» (я могла бы рассказать об их кухне, но это другая история). Я могла получить работу во Франции: в Париже, на Ривьере, в старинном городе Каркассоне. Но меня замучила тоска по родине. Я хотела вернуться в Америку, посмотреть, удастся ли мне начать все с нуля.

Обратный путь обернулся триумфом. Мне предложили бесплатный проезд на «Куин Элизабет II» в обмен на несколько лекций и практических занятий по новинкам кулинарии. Слушатели, среднего возраста, в основном дамы, охали и ахали над моими блюдами, записывали каждое мое слово. На все это уходило три, максимум четыре часа в день. Остальное время принад лежало мне.

На корабле я и встретилась с Майком. Он тоже возвращался в Штаты, прослужив два года в «Корпусе мира» в Северной Африке. Можно сказать, мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Есть что-то особенное в первом взгляде. Мы не расставались ни на минуту. Майк даже зачастил на мои лекции, хотя не отличал ножа для резки овощей от того, которым снимают с костей мясо. Мы вместе завтракали, обедали и ночами делили мою каюту первого класса. К концу путешествия мы знали, что не разлучимся никогда.

На нас сразу обрушилась масса дел: поиски квартиры, знакомство с родственниками, свадьба. Майк поступил на работу в Департамент социальной защиты. Сказал, что работа такая же, что и в Африке, только здешние его подопечные смотрели телевизор и знали, чего они себя лишают.

А вот мне найти работу оказалось сложнее, чем я предполагала. В большинстве ресторанов на кухнях царствовали мужчины. В одном мне предложили место официантки. Мне, которая готовила суфле принцессе Грейс. Наконец, меня взяли помощником в кондитерский цех «Ле Муле». Но я не ставила перед собой цели стать старшим поваром кондитерского цеха или шеф-поваром «Ле Муле». Нет, я хотела открыть свой ресторан. Маленький, но элегантный. Где я могла бы экспериментировать, придумывать новые кушанья, получать удовольствие, одновременно зарабатывая на жизнь.

К счастью, Майк разделял мои мечты. Первый год мы экономили на всем, вкладывая каждый цент в «ресторанный фонд». А в свободное время прочесывали город, искали подходящий район: вдали от проторенных дорог, где за аренду не драли три шкуры, но достаточно респектабельный, чтобы было кому ходить в ресторан. Обращались к риэлторам, откликались на газетные объявления.

Зачастую выставленный на продажу «ресторан с давними традициями» оказывался обычным гриль-баром. Случалось, что вместо посетителей в зале кишели тараканы.

Наконец мы нашли то, что хотели. В районе пустовало немало квартир и помещений под магазины, но рядом открылась художественная школа. И преподаватели уже покупали неказистые с виду, но добротные дома, реконструируя их под свои нужды.

Подготовительный период прошел не без трудностей: то не показывались рабочие, то поставщик «забывал» привезти плиты.

Наконец, мы укрепили вывеску над окном-витриной: «РЕСТОРАН РОШЕЛЬ». Большими буквами: Я-то хотела назвать наш ресторан «Розалинда» или «Клодин», вызывая ассоциации с Францией, но Майк не хотел об этом и слышать. Он настоял на своем, и ресторан назвали именем шеф-повара. Почему только родители не подумали, как будет смотреться мое имя на вывеске, когда называли меня Рошель!

Майк ушел из Департамента социальной защиты. Он взял на себя обязанности менеджера, я — повара, так что нанимать пришлось только официантку и поваренка. Мы полагали, что на их жалование выручки хватит. Если, конечно, появятся посетители. А если нет? Я старалась об этом не думать.

Скоро выяснилось, что наша клиентура состоит из пожилых людей, студентов и преподавателей, проживающих поблизости. Пожилые жаловались больше всех и не перебарщивали с похвалами. Студенты не располагали большими деньгами,