–ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

Я начинала кричать ещё в доме, но крик не привлёк внимания, хозяева были далеко! Выбежала на ферму, в чём была, носки мгновенно пропитались холодной грязью.

– ПОМОГИТЕ!

В коровнике пусто, в курятнике тоже, переполошённые птицы замахали крыльями, поднимая пыль и грязь с пола. Кое-как продышавшись, я хотела продолжить поиски хозяев, но они услышали крики.

– ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? – издалека прокричала бегущая Ольга Маратовна.

– Катя без сознания, она не дышит! Скорее, – я уже неслась в обратном направлении, носки предательски скользили.

Борис, вышедший из тракторного амбара, присоединился к нам.

Мужчины без проблем сняли дверь с петель, использовав в качестве рычага кочергу от камина. Катя лежала в своей рвоте, от сильного хрипа осталось еле слышное дыхание. Все симптомы, включая холодный пот и озноб, вернулись. Хозяин положил её на кровать, прочистив рот рукой. Всё это время фермерша пыталась дозвониться до врача или Артёма, срочно нужен был транспорт до больницы. Врачей в регионе двое, мужчина занят у тяжелобольного пациента, а женщина, которую мы встретили в автобусе, на дежурстве и приехать не могла. Артём на рынке разгружал товар, он напряг всех, кто был рядом, чтобы помогли ускорить процесс, и сразу выехал к нам.

Ольга Маратовна пыталась привести её в чувства нашатырём, пока безуспешно. Фёдор Иванович стоял как в копаный и не знал, чем помочь, он уже вызвал Влада, а толку от него? В комнате становилось душно, и нас с Борисом попросили выйти. Находиться рядом с этим животным мне не хотелось, особенно после нашей потасовки. У него два не затянувшихся до конца рубца на щеке, у меня до сих пор не сошли синяки с шеи, на радость фермера, я практически не выходила за территорию. Ни он, ни я, никто из нас не планировали отходить от комнаты. Как-никак мы с ней подруги, а Борис знает её с первого рабочего дня. Мы стояли как дураки, просунув головы в дверной проём, можно подумать, так мы потребляем меньше кислорода. Несмотря на все ухищрения Ольги Маратовны, Катя не приходила в сознание, а, приехавший на зов отца, Влад присоединился к нашим головам в проёме.

Артём примчался как смог, мы перетащили Катю в машину.

Больница располагалась в соседнем от морга здании, у меня в голове промелькнула мысль «опять придётся туда идти», следующая мысль «походу накаркаю» я машинально лупанула себя по голове, чтобы тупые идеи не лезли в голову. Ольга Маратовна, недоумевая, посмотрела на меня, в этом случае по понятной причине.

Больница представляла собой двухэтажное здание с кое-где облупившейся штукатуркой. Ультрановой её точно не назвать! Даже перила лестницы шатались вправо-влево от дуновения лёгкого ветра. Двери больницы не открывались автоматически, не было металлоискателей на входе, заходишь как в дом культуры, и только охранник уточняет «а вы куда?».

На наши крики и при виде состояния Кати охранник гаркнул в коридор «ПАЦИЕНТ!», не то чтобы сразу и бегом, но к нам пришли две медсёстры. Они сказали, что сперва требуется зарегистрировать пациента, но увидев Фёдора Ивановича, официальную часть решено было пропустить. Артём занёс Катю в палату на втором этаже, мы всей гурьбой следовали по его пятам. Ситуация не изменилась, Катя лежит без сознания, мы стоим над ней, помощи не оказывается ровным счётом никакой.

– Да боже мой! Федя! Сделай что-нибудь! – не выдержала Ольга Маратовна, все присутствующие поддержали её нетерпимость, Кате становилось хуже с каждой секундой.

– Тебе сплясать? Что мне сделать?! – разбухтелся он, – сказано, один врач!

– Так, пусть идёт…

– Уже пришла, – сказала доктор из автобуса, – что вы тут выстроились? Кто вообще пустил сюда? Эта вообще без обуви! Марш в коридор!

Только сейчас я вспомнила, что приехала в грязнущих носках в больницу. От меня, как от дворовой псины, отваливались пласты грязи на чисто вымытый пол. Спорить с доктором, как выяснилось, зовут её Светлана Евгеньевна, никто не стал. Мы с Артёмом и Владом вышли в коридор, Ольга Маратовна поцеловала Катю в лоб и проследовала за нами.

Фёдор Иванович, дождавшись нашего выхода, о чём-то говорил с доктором.

Ожидание в больницы ни с чем не сравнить. По коридору шныряли медсёстры, санитарки, люди в домашних халатах. При виде каждого я вздрагивала, рано или поздно появится вестник беды или радости.

– Разве люди в тяжёлом состоянии не лежат отдельно от тех, кто вон, дефилирует мимо папоротника? – спросила я у Влада, указав на особу лет шестидесяти в халате чуть ниже пояса.

– Реанимации тут нет и не было никогда, только палаты. В военные годы школу переделали под медпункт, думаю, ничего не изменилось особо, только морг достроили, и то, вроде как это была школьная пристройка.

– Разве такое может быть?

– По бумагам здесь медицинский центр с телевизорами в холле, а реальность видишь сама.

В холле стояли промятые лавочки и еле живой фикус, сидеть крайне неудобно, но и уходить никто не рвался.

– Надо сказать её родителям, – настаивала Ольга Маратовна.

– Зачем? Чтобы нервничало на два человека больше? – спросил Влад.

– Это их дочь! Самое дорогое, что есть на свете! – сказала она.

В глазах Влада блеснула ненависть, я молилась, чтобы он смолчал. Взгляд, брошенный на мать, говорил о многом, ей никогда не получить его прощение! То, как они обращались с Ирой, навсегда проложило трещину между ними.

Вышла врач, вид у неё был безрадостный.

– Состояние тяжёлое, давление падает, температура тела падает, дыхание ухудшается, мы не можем найти причину. Это не вирус! Мы взяли анализы, но готовы они будут не раньше завтрашнего утра, есть мнение, что это заражение крови от ран.

– От каких ран? – спросила Ольга Маратовна.

– У неё на теле абсцесс, близкий к некрозу, – Светлана Евгеньевна посмотрела на Маратовну так, будто говорит очевидные вещи, а она, тупица, не понимает.

– Чего? – не выдержал фермер.

– Незаживающие раны, возможно, это получено вследствие работы на ферме, всяко бывает. Пока это только версия.

– Никаких ран она на ферме не получала! К чему вы клоните? – завёлся фермер.

– Фёдор Иванович, я вас ни в чём не обвиняю, раны могли быть получены где угодно, так или иначе, на теле они есть, надо ждать анализы.

– Она доживёт до них? – спросил фермер.

– Если динамика будет такой же, то она и до вечера не дотянет.

Ольга Маратовна расплакалась, она вскочила со скамейки и подлетела к