–И вы просто стоите и говорите нам это? Надо что-то делать! Так не пойдёт! Если вы не знаете, что с ней, найдите того, кто знает!

Доктор ни разу не испугалась натиска, как видно, сообщать плохие новости и получать обратную связь для неё не впервой.

– Хотите покричать, идите на улицу! Я сделала всё, что могу и буду делать, что в моих силах. Много времени потеряно, очень схожие симптомы с вирусом, а сейчас мне некогда. Хотите сидеть, сидите, но чтоб тихо… помимо вас здесь полно тяжёлых.

На этом диалог доктора закончился.

Мы сидели и не знали, что делать. В голове была мысль «если кто-то шевельнётся, она умрёт!». В коридоре слышен мерный, успокаивающий писк приборов, я уснула на плече у Влада, но сон был недолгим. Доктор стояла передо мной:

– Она очнулась и просит вас.

– Меня? – переспросила я, оглядывая остальных, – ей лучше?

– Ей так же! Говори с ней как можно дольше! И не давай засыпать! – сказала она и уходя, добавила, – наденьте бахилы, в конце концов!

Влад принёс бахилы с первого этажа, хоть что-то по правилам в этом месте. Я вошла в палату, Катя была совсем бледной, глаза еле открыты, пересохшие губы.

– Кать, ты чего такое устроила? – сказала я с улыбкой.

– Посиди со мной, мне страшно!

– Не бойся, анализы вот-вот придут! Мы всё за дверью сидим и их ждём! Вот узнаем, что с тобой… и за лекарствами съездим, если надо! Потом вещи тебе привезём. Отдохнёшь здесь денёк-другой.

– Когда эти анализы п… придут… мне всё равно конец! – сказала она и сглотнула, – я не хотела, чтобы так получилось.

– Кать, о чём ты говоришь? Ты не виновата, что заболела, всё будет хорошо! Ты поправишься. Врачи уже ищут причину болезни. Это не вирус, а значит, лечили не от того, а теперь оттого будут.

Я говорила первое, что приходило в голову, а сама смотрела на приборы и понимала, что времени очень мало.

– Катя, я твоих коров доить не буду, так и знай!

Лёгкая улыбка появилась на серых губах.

– Мне хотелось быть частью семьи, но всё разбилось, как и она, я не хотела, чтоб так, только чтоб ребёнок, и всё… Попроси мать отмаливать грехи мои…

– О чём ты говоришь? Чего ты не хотела? Катя?

Приборы стали пищать беспрерывно, Катя застыла. Я тут же начала её трясти, пытаясь привести в чувство, и в этот момент в палату ворвались остальные. Влад, не теряя ни секунды, бросился на поиски врача.

Ольга Маратовна оттолкнула меня и принялась растирать Катю, ничего не помогало, её рука безжизненно свесилась с кровати. Никого из медицинского персонала не могли найти, голоса Артёма и Влада с призывами о помощи оставались неуслышанными, Маратовна билась в истерике. Фёдор Иванович провёл ладонью по глазам Кати, закрыв их навсегда.

– Ты долго боролась за жизнь, моя девочка…

Глава 17. Непонимание.

Врач выгнал нас из палаты лишь только для того, чтобы констатировать смерть.

– Какая смерть, ей двадцать четыре года! ДЕЛАЙТЕ СВОЮ РАБОТУ! – орала Ольга Маратовна, тыкая рукой в сторону трупа Кати, – Вы ошиблись с диагнозом, ВЫ! Вы! ВЫ! Её смерть на ВАС!

– Закрой свой рот, как ты мне надоела! – прорычал Иваныч.

Врач, привыкшая к таким эмоциям, информировала фермера, что делать дальше. Маратовна плакала, прижавшись к стене. Влад смотрел на Катю, его лицо не выражало ничего. Я не могла понять, что случилось, я говорила с ней пять минут назад, куда она делась? Как это так? Все по-разному реагируют на смерть.

Мы вернулись на «свои» места в коридоре, теперь чего ждём? Состояние непонятности происходящего.

– Давайте я вас отвезу, – сказал Артём.

– Идите в машину, я догоню, – сказал фермер, вставая с раскладного кресла, – мне нужны результаты анализов, – Фёдор Иванович обращаясь уже к доктору.

– Мы можем выдать их только родственникам! Извините, Фёдор Иванович, – ответила Светлана Евгеньевна.

– Если она заразилась на ферме? Я кормлю всех!

Если Катя подхватила что-то от животных, то ферму точно закроют. Сперва погибло поголовье свиней, потом главная доярка непонятно отчего. Один только пущенный слух о возможной заразе ударит по карману. Интересно, Иваныч думает об упущенной прибыли или тревожится о здоровье покупателей?

– Я переговорю с моим руководством! А лучше вы переговорите, так эффективнее будет! – она положила руку ему на предплечье, – примите мои соболезнования, это девочка много для вас значила!

– Спасибо Свет, я оповещу родителей, найду слова помягче…

«Только не переживайте, ваша дочь умерла!», такая мысль, озвученная голосом Влада, промелькнула в голове. Эти слова помягче он найдёт?

Семья, включая Артёма, вернулась домой. Путешествие сопровождалось шумом мотора, и только. Каждый из нас будто бы впал в глубокую кому! Смотрели в окно, не видя ничего и думая о своём. Борис ждал на кухне, по нашему виду стал известен финал, глаза алкаша увлажнились и скрылись за ладонью. Ольга Маратовна ушла к себе, её плач не заглушала закрытая дверь. Фермер достал телефон.

– Ты собрался им звонить? – спросил Влад.

– Наверно…, наверное, нет… давайте, наверно к родителям съездим? Тянуть некуда, – сказал Иваныч, обращаясь к сыну и Артёму.

Влад изменился в лице, ему эта идея не пришлась по душе.

– Поезжайте вдвоём, я в той семье нерукопожатный, – ответил Влад.

Он – это надежда и билет в светлое будущее для девушки, которая сейчас, как и её недоваренный суп, потихоньку остывает.

Мне хотелось уединиться, понять свои эмоции. Больше всего хотелось тишины. Последние слова Кати не выходили из головы: «Ты знаешь… оказывается, так страшно не дышать, я думала, это будет… не больно», «мне всё равно конец, я не хотела, чтобы так получилось», «попроси мать отмаливать грехи мои».

Фермер с Артёмом уехали к Катиным родителям. Ольга Маратовна затихла, Влад дал ей то же самое успокоительное, что и мне в машине, велел не беспокоить, сам отправился с Борисом по хозяйству, несмотря на утренний разговор, он вновь помогал отцу. Я вернулась в нашу комнату отмыть ноги и сменить носки, дверь снята с петель, пол измазан рвотой, кровать вся пропитана потом, нет, здесь я спать не буду! Комната Ивана всегда ко мне гостеприимна, я легла и мгновенно уснула.

Фёдор Иваныч вернулся поздно вечером, я проснулась, будто только и ждала его прихода, Влад тоже зашёл в дом, как увидел зажжённый свет на первом этаже.

– Вернулись, – сказала я.

– Угу, – буркнул фермер, усаживаясь за обеденный стол.

– Как они? – спросил Влад.

– По-моему, не поняли, – он шумно выдохнул, – такое бывает, мы ей говорим: «Катя умерла в больнице», а она