– Просто посиди со мной, я посплю.

– Спи-спи, я рядом буду.

Катя сразу же закрыла глаза и, отвернув голову, засопела, дыхание затруднённое, не надо быть экспертом, чтобы это определить. Я уселась с ногами на свою кровать, оперлась о стенку и мысленно переваривала историю Влада. Катин сон был тревожным, она вздрагивала и бормотала какую-то ерунду, протяжно стонала.

– Ты знаешь… оказывается… так страшно… не дышать, я думала, это будет… не больно.

– Зачем ты об этом думала? – не поняла я. Это бред или она со мной разговаривает, интересно. – Кать, ты спишь?

Ответа не последовала, «курочка» бредила во сне.

Дежурство кончилось, на смену караула пришла хозяйка, лечь спать мне было негде, да и сон как рукой сняло. Решение пришло само собой. В гостиной по мне давно скучал компьютер. Первым пришло на ум почитать, что может быть с Катей. Все симптомы указывали на новый вирус, который в это время бушевал по всему миру. Болезнь смертельная, но излечимая. Молодым бывает тяжело, но, как правило, выживают. Высокая заразность тревожила. Если это так, то в ближайшую неделю заболеть может каждый обитатель фермы, кто ранее не болел! А вот если заболею я, то помощи от врачей без документов не будет. Странно, что Катю не забрали в больницу! Согласно статье, точнее говоря, сотне статей по этому поводу, если сильно затруднено дыхание, а это наш случай, то требуется срочно принять меры. За окном начинало рассветать, глаза слипаются, зевота идёт одна за одной, единственным свободным лежбищем оставалась комната младшего сына. Но и здесь меня опередили, в темноте перед окном сидел Влад.

– Мать твою, – выругалась я, – я чуть не обделалась! Ты чего здесь сидишь? На луну воешь?

– Не могу в той комнате спать, а ты чего пришла?

– Кате плохо, твоя мать с ней, а я здесь поспать хочу.

– Ну спи, – Влад нервно указал рукой в сторону кровати, – у меня не получилось.

Я проскочила в комнату, тихо прикрыв дверь.

– Как отец?

Влад недовольно фыркнул.

– Завёл свою старую пластинку. Пока ты не пашешь как конь – ты ублюдок, паразит и так далее.

– У него не осталось рук. Катя болеет, твоя мать с ней полночи будет сидеть, Борис в запое. На дойке завтра, похоже, мы главные!

– Мне нужно решать свои вопросы! Как и тебе, кстати, – он обернулся и многозначительно посмотрел на меня, будто бы хотел сказать: «Не поддавайся на провокации моего отца, делай свои дела».

– Слушай, я всё понимаю, но твой отец не успокоится, пока работа не будет выполнена! Более того, я наёмный рабочий, у нас договорённость, если Катя не справляется я за неё.

– И? При чём тут я? Согласна пахать – паши.

– Влад, он старый. Надо помочь хотя бы со скотиной разобраться! Кому будет легче, если его инсульт шарахнет от напряга? Я толком ничего не умею, то, что ты можешь сделать за пятнадцать минут, у меня займёт много часов!

– Не надо вызывать у меня жалость к нему! Всё происходящее – это итог ранее сделанных шагов. Это расплата!

– Да какая жалость? Говорю как есть. Твой отец на нервах, мать у Кати торчит и, уверяю тебя, не отдохнёт, – я легла на кровать прямо в одежде, – ты как хочешь, я завтра на поля пойду.

– Ой, прошу тебя. Иди куда хочешь!

Следующие три дня мы пахали на ферме от рассвета до заката. Несмотря на ночной разговор, Влад взял на себя бо́льшую часть обязанностей. Я с Ольгой Маратовной сменяли друг друга на посту у Катиной кровати. Ей только сейчас становится лучше, но улучшению предшествовал ужасный приступ. Сильнейший озноб, а грелки, одеяла, ничего не помогало! Ломило все кости, она изгибалась и стонала, её рвало желудочным соком, обливалась холодным потом, разговаривала с кем-то, просила прощения. Это было очень страшно! Ольга Маратовна вызывала врача, но, по её крикам «ЧТО ЗНАЧИТ НЕ ТЯЖЁЛАЯ?!» «ТАК НАЙДИТЕ МЕСТО!» стало понятно – Кате придётся выгребать само́й. Маратовна просила фермера решить вопрос с врачом, добиться койко-места, просила договориться с директором «горы» для перевозки вертолётом в другой город, где готовы принять.

– Оля, она – ДО-ЯР-КА! Эдуард не даст свой личный вертолёт для этого! Катька молодая, придёт в себя! – подбадривал фермер непонятно кого.

Маратовна, как и я, уже не верила в чудо исцеления. Иваныч игнорировал нашу комнату. То ли заразы боялся, то ли его бесил тот факт, что кто-то «отдыхает» посреди рабочего дня. Пару раз он заглядывал в приоткрытую дверь, приносил стакан воды, а лицо кривилось, будто бы говоря «ой, всё лежит», не забывая при этом приподнимать одну ноздрю. Влад говорил, что, Катя для них член семьи, получается, он так и к детям своим относился?

На второй день, когда состояние только ухудшалось, хозяйка посмела подойти к фермеру за обедом.

– Привези её родителей, чтобы попрощались, – очень тихо попросила она мужа.

– Ты чё несёшь, дура! – заорал Иваныч.

Как напуганная собачонка Маратовна ушла в нашу комнату, впервые слышу, чтобы он посмел вести себя так с женой. Нервы у всех на пределе.

Фёдор Иваныч, как самый «трудолюбивый человек», первые два дня практически отсутствовал на ферме, только ценные указы раздавал по телефону, мы с Владом обязательно припомним его «паразитский» поступок, если подвернётся ссора на эту тему.

Три страшных дня позади, хрипы стихали, дыхание становилось плавным, Катя приходила в себя, а пост охраны у кровати сняли. В течение недели на ферме никто заразу не подхватил. Курочка шла на поправку километровыми шагами. К работе она ещё не вернулась, обязанности распределили между нами. Борис освоил дойку, он избегает меня, проходит мимо, как нашкодивший пёс, поджав хвост. А на щеке красуются два больших пунцовых рубца. Влад помогал на ферме, а мне доверили уборку, готовку, стирку и разработку новых ходов по реализации товара. Что касается оплаты труда, то мне как не платили, так и не платят! Выделяют на «карманные расходы», хотя с Хэллоуина поимели неплохо, и меня с деньгами тоже, похоже, неплохо поимели.

 Возвращаются спокойные деньки. Я смогу попробовать помочь Владу, и наконец-то начну решать свои вопросы. По работе в голову ничего не шло, и я собралась на турбазу узнать, как дела у них. И есть ли планы на ноябрь,