И Ричард боится ее? Поэтому он постоянно встает на ее сторону? Так сказал Джим, но не уверена, что могу с ним согласиться. Я сегодня многое узнала, но подозреваю, что Ричард так глубоко завяз в отрицании, что он скажет и сделает что угодно, лишь бы доказать себе, что Хлоя нормальная, милая, замечательная девочка, потому что другие варианты кажутся ему просто немыслимыми.

Ричард возвращается домой пораньше, и я рассказываю ему, что моя врач направила меня к специалисту в Лондоне, чтобы провести несколько анализов и проверить, не унаследовала ли я болезнь матери. Мне отвратительно врать ему. У меня такое ощущение, что это отдаляет нас друг от друга, и если все будет продолжаться в том же духе, я его потеряю.

– Почему ты не говорила раньше?

– Не хотела тебя волновать.

– И что сказали?

– Пока еще неизвестно. Проводят анализы.

Потом отношу Эви в нашу спальню – такими темпами она останется спать со мной навечно. Я укладываю ее в кроватку, но тут входит Ричард и вытаскивает из шкафа чемодан.

– Это же завтра, – вырывается у меня. – Ты уезжаешь завтра.

Мне почему-то казалось, что у нас есть еще целый день.

Он грустно смотрит на меня и сводит брови.

– Только не говори…

– Нет, я не забыла. – Я закрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной. – Ты никогда не говорил, что Хлою держали в психиатрической больнице.

Ричард резко дергает головой. Я пытаюсь разгадать выражение его лица. Он смущен? Удивлен?

– Откуда ты узнала?

– Пожалуйста, не меняй тему, Ричард.

Он берет в руки два галстука и рассматривает их.

– Ее там не держали. Она пережила очень травматичный опыт, и я обратился за помощью. Несколько бесед с профессиональным врачом показались мне необходимыми. А что?

Я складываю руки на груди.

– Почему ты скрыл это от меня?

Но внезапно я чувствую себя гораздо менее уверенно. Когда Джим Престон сказал мне про частное психиатрическое учреждение, я сразу представила себе Хлою в смирительной рубашке, привязанную к кровати, в палате с железной дверью и двумя полицейскими при входе.

– А с чего мне тебе рассказывать? Это тебя не касается. Это – личная история Хлои. Ее мать умерла, и она застряла в доме с ее телом на несколько часов. Ты представляешь, что такое может сделать с ребенком?

– Но ты говорил, что она отправилась в интернат сразу после происшествия.

– Нет, я такого не говорил, Джоанн. Это просто твое предположение. – Ричард аккуратно складывает рубашку на кровати. – Хлоя была в шоке. Ей требовалась терапия, очень много терапии. Это было ужасное время. Но как ты обо всем этом узнала?

– Это сейчас неважно. – Господи, если Ричард узнает, что я отыскала журналиста, который освещал эту историю, он точно никогда меня не простит.

Я решаю сменить тактику.

– Почему она сказала, что в доме был посторонний, хотя это была ложь?

Он молча смотрит на меня, его роскошные темные брови недоуменно сдвигаются.

– Это она тебе рассказала?

– Это было в статье. Но я спрашиваю, почему Хлоя передумала. Почему она рассказала про постороннего, а потом выяснилось, что его не было?

– Она запуталась. У нас по всему периметру были установлены камеры. В тот день в дом никто не приходил.

– Значит, она это выдумала.

– Нет, она запуталась. Хлоя понимала, что постороннего быть не могло. Все доказательства говорили против.

– И тебе не кажется это странным? Когда у тебя погибает мать и ты уверена, что в доме находился кто-то еще, – вот так менять показания? И плевать, что там на камерах. Как-то подозрительно, нет?

– Нет. Мне так не кажется. – Ричард запускает пальцы в волосы. – Пожалуйста, останови это безумие! Потому что я уже правда больше не могу.

– Посмотри на меня, Ричард. – Я беру его лицо в ладони. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты от всего сердца веришь, что смерть Дианы – это суицид.

– Что ты такое говоришь?

– Скажи это.

– Диана совершила самоубийство! Что ты творишь?!

– А Софи?

– Что?

– Что случилось с Софи? Ты не думаешь, что Хлоя имеет какое-то отношение к смерти Софи? Скажи это, Ричард.

У него на лице такой шок, что я колеблюсь. Он берет меня за запястья и отталкивает.

– Не могу поверить, что ты сейчас это сказала.

– Просто произнеси это. Я хочу увидеть в твоих глазах, что у тебя нет ни малейшего сомнения. Скажи это.

– Да какого черта ты несешь? Как тебе это в голову взбрело?

– Ты даже произнести этого не можешь. Чего ты мне не договариваешь, Ричард?

– Ты не понимаешь, о чем говоришь!

– Я знаю, что-то не так! Знаю, расскажи мне! Вижу, что с Хлоей не все в порядке, Ричард, и я начинаю за нее беспокоиться! Я очень волнуюсь, что она сейчас находится в нашем доме, поэтому скажи мне правду!

– Она не имеет никакого отношения к смерти Софи, господи боже! Ее даже дома не было!

Я замираю.

– Не было?

– Хлоя гостила у бабушки и дедушки, родителей Дианы, когда умерла Софи. Ее даже близко рядом не было.

Я присаживаюсь на край кровати. Пытаюсь осмыслить, что он сейчас сказал.

– Что происходит, Джо? Ты серьезно думаешь, что Хлоя могла навредить своей младшей сестре? Ты понимаешь, насколько безумно это звучит?

– Извини, я…

– Как ты могла о таком подумать? – И тут Ричард подозрительно щурится. – Ты принимаешь свои таблетки?

Мои таблетки. Он имеет в виду таблетки от тревожности, которые мне прописала доктор Флетчер.

– Это тут ни при чем, ясно?

– Ни при чем?

– Нет. Ни при чем.

Но внезапно я начинаю сомневаться. Несколько секунд назад я была убеждена, что Хлоя задушила свою младшую сестренку из ревности и планировала сделать то же самое с Эви, а теперь выясняется, что ее даже не было рядом, когда умерла Софи. И как я после этого выгляжу?..

– Ох, Джо… – Ричард смотрит на меня так, будто готов заплакать. Неожиданно этот разговор кажется пугающе знакомым. – Ты не приняла лекарства…

– Я… я забыла.

– Ты забыла? Джоанн! Как я могу доверить тебе заботу о нашей дочери или о Хлое, если ты не можешь позаботиться о себе? Как мне понять, что с тобой происходит? Что сказал врач?

Я заламываю руки.

– Врач?

– Специалист, к которому ты сегодня ходила! Он подтвердил, что у тебя паранойя, как и у твоей матери? Ты же подозреваешь мою дочь в самых ужасных и невообразимых преступлениях! Считаешь, что она убила собственную мать! И свою маленькую сестру!

– Я ничего не придумываю, Ричард, – бормочу я, кусая ногти.

– Ты уверена?

Тут я внезапно вспоминаю.

– Я хочу тебе кое-что показать. – Я ищу телефон, но понимаю, что оставила его внизу. – Сейчас приду.

Сбегаю по лестнице и нахожу телефон на кофейном столике в гостиной, и это странно, ведь я не помню, как его там оставляла.

Запыхавшись, я поднимаюсь обратно.

– Посмотри на это.

Я жму на иконку приложения с видео и прокручиваю их в поисках нужного. Того, где Хлоя, скрючившись, сидит в углу детской.

Ричард заглядывает мне через плечо.

– Что это?

– Это приложение камер. Хочу показать тебе видео, и тогда ты поймешь.

– Я думал, ты удалила приложение?

– Я скачала его снова.

– Господи, Джоанн! Зачем?

– Просто подожди секунду, я тебе покажу.

Но я не могу найти запись. Я просматриваю список снова и снова, проверяю даты и время, но его нет.

– Хлоя, – шепчу я.

– Что она сделала на этот раз?

– Она недавно спросила у меня пароль. Видимо, взяла мой телефон, порылась в нем и удалила видео.

Ричард вскидывает руки и тут же в отчаянии роняет их.

– Или его там никогда не было! Тебе такое не приходило в голову?

– Было! Она удалила его!

– Нет, Джоанн. Ничего она не делала. Это все у тебя в голове! Ты используешь трагедию из моего прошлого, чтобы выставить Хлою какой-то темной силой, желающей навредить Эви. Неужели ты не слышишь, как безумно это звучит? Не видишь паттерн? Не понимаешь, что ты ведешь себя так же…

Он резко прерывается. Но ничего, я могу закончить предложение за него. Так же, как твоя мать. Перед глазами встает туманное и далекое воспоминание из детства: бабушка плачет и убеждает мать, что все это нереально. Я слышу ее голос так ясно, словно она стоит рядом. Это не на самом деле. Этого нет. Это