Отец Лили сказал:

– Ты никому не расскажешь правду, Оливия. Когда-то давно ты могла бы это сделать. Но сейчас? Вряд ли.

Тетя Оливия ответила:

– Может быть, ты прав. И может быть, тебе стоит подумать о том, что мне не обязательно раскрывать кому-то твой самый давний и темный секрет, чтобы разрушить твою жизнь. Для этого мне достаточно будет рассказать Лили правду о Сойер.

Глава 28

По большому счету последняя запись не была такой уж шокирующей или значимой, как предыдущие. Но после того, как голос тети Оливии на записи произнес мое имя, все остальные вопросы, от которых уже голова шла кругом, отошли на задний план.

– Я разозлилась на тебя, – тихо сказала Лили, – когда увидела ту старую фотографию твоей мамы, а ты сказала мне, что думаешь, что мой папа может быть и твоим папой тоже. У меня было такое чувство, будто я проглотила наждачную бумагу и меня вот-вот вырвет ею.

– Лили…

– И я снова разозлилась на тебя, когда увидела, что ты разговариваешь с той женщиной… – она сглотнула, – с Аной.

Только что я стояла у кровати, а в следующую секунду уже сидела рядом с ней. Я хотела утешить ее. Я хотела все исправить.

– Но ты ни в чем, – продолжила Лили дрожащим голосом, – ни в чем не была виновата.

Месяцами я ждала, когда гильотина упадет. И даже сама начала приближать этот момент, когда сказала ей, что Стерлинг Эймс не был моим отцом. Если бы она не игнорировала меня последние две недели, все случилось бы гораздо раньше.

Я наказывала саму себя. Я позволяла ей наказывать меня – из-за всего этого.

– Ты слышала маму на той записи. – Лили сглотнула. – Она угрожала рассказать мне правду… о тебе.

Тетя Оливия знает. Я была настолько сосредоточена на том, что Лили услышала на записях, что не сразу осознала тот факт, что ее мать была единственной, кто открыл правду. Как давно она знала, что ее муж переспал с ее сестрой?

Как давно она знала, что он мой отец?

– Ты моя сестра, – тихо сказала Лили. – Верно?

И почему мне так сложно было ответить на этот вопрос?

– Я хотела сказать тебе.

– Мой папочка… – Но тут губы Лили сжались в тонкую линию, карие глаза вспыхнули. – Мой отец… он переспал с твоей матерью, когда она еще училась в старшей школе.

В этот раз мне удалось выдавить из себя только жалкое «да».

– Ты знала. – Лили поджала рот, как если бы размазывала помаду или прикусывала губу изнутри. – Вот почему ты была такой странной последние пару месяцев.

– Отчасти так и есть.

Вся эта история оказалась куда запутаннее, чем она думала. Черт возьми, учитывая то, что мы только что услышали на этих записях, эта история оказалась куда запутаннее, чем думала я!

– Кто еще знает, что мой отец и твой тоже? – тихо спросила Лили. – Ты не сказала мне. Чувствовала, что не можешь. Но с кем-то же ты поделилась?

Я рассказала только одному человеку.

– С Ником, – ответила я.

Еще до благотворительного вечера, еще до того, как он попросил меня об одолжении, когда я могла по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз у нас было что-то похожее на разговор, я рассказала ему кое-что, о чем никто за пределами нашей семьи не должен был знать.

– Вы… – Лили замолчала. Прямо сейчас, кем мы были с Ником – или, точнее, учитывая его полный игнор, кем мы не были, – не имело значения.

– Он единственный, кто знает? – снова спросила Лили.

Я сжала губы и покачала головой:

– Лилиан тоже знает, но я ей ничего не говорила.

Лили прикрыла рот рукой, как будто этим жестом могла справиться со своими чувствами и заглушить их. Через несколько секунд она опустила руку.

– А Кэмпбелл? Вы все лето не разлей вода, перешептываетесь при каждом удобном случае.

Я и не подозревала, что она заметила это и что ей было не все равно.

– Я сказала Кэм, что ее отец – не мой отец, и все.

– Хорошо. А теперь расскажи мне все, – попросила Лили глухим голосом, и ее глаза странно блеснули. – И Сойер? Только попробуй хоть что-нибудь упустить!

Глава 29

Объяснение обстоятельств, связанных с моим зачатием, заняло некоторое время. Но как только Лили ознакомилась с сокращенной версией «Происхождения Сойер», в том числе узнав о пакте, придуманном Грир, и о том, о чем я говорила с Аной в больнице, мы решили прослушать аудиозаписи, только в этот раз более тщательно.

Мы начали с самого начала и переслушали не только те три, которые уже включала мне Лили, а каждый разговор, записанный Джоном Дэвидом. Остальные оказались довольно обычными – никаких упоминаний о телах, шантаже или о том, как и когда тетя Оливия узнала, что ее муж приходится мне отцом.

– Я больше не могу здесь оставаться, – сказала мне Лили, когда мы закончили. – Я просто… я не могу сейчас находиться в этом доме, Сойер.

Я перевела взгляд на конверты с розами, которые оставили нам «Белые перчатки».

– Я с тобой, – сказала я Лили. – Давай-ка убираться отсюда.

«Остров Короля, в 10 часов вечера». Все, что говорилось в наших приглашениях. Мы убедились, что Джон Дэвид занят украшением своего гольф-кара, пообещали вернуться утром, чтобы помочь ему с финальными штрихами, и свалили из домика на озере на гидроциклах.

Мы с Лили ехали раздельно, и я подставила лицо ветру, пересекая центральную часть озера. Мы уносились прочь, как можно дальше и как можно быстрее. Я скучала по Лили. Я скучала по нам. Я готова была сделать все, о чем бы она ни попросила.

Куда бы она ни отправилась, я бы последовала за ней.

Вода окатила меня справа, когда Лили пронеслась мимо меня. Мы ловили волны, поднятые большой лодкой. Дальше. Быстрее. Я ощущала тепло солнца на своем лице, на своих руках и ногах.

Но каким бы громким ни был рев двигателя подо мной, какой бы свободной я себя ни чувствовала, я все равно не могла избавиться от мыслей о том, что выяснилось за последний час: тетя Оливия давно знала о любовнице своего мужа, не говоря уже о моем истинном происхождении. Дядя Джей Ди, по-видимому, давал Ане деньги. Много лет назад, задолго до нашего с Лили рождения, тетя Оливия шантажом вынудила своего мужа жениться на ней.

«Ты никому не расскажешь о том, что