Мне осталось немного — я почти не вижу того, что пишу: жар застилает глаза. Я растворяюсь в огне. Но я не жалею. Кажется, я так и не узнаю — что же было за порогом, который я хотел перешагнуть. Мне не дано это.

Но я понял другое. Сейчас… Это важно. Хочу сказать, пока не стало поздно… Нам нельзя уходить бесследно. Мы должны жить в сердцах остающихся. Всегда! Иначе нет смысла во всем том, что мы делаем…

Господи, кажется, сейчас остановится сердце, и я не успею сказать то, ради чего иду на костер. Люди! Смерти нет, есть только забвение. Помните! Я хочу верить, что Вы будете помнить.

Сейчас я превращусь в плазму. Уже немного… Но я вернусь, я вернусь к Вам лучом света и ласково коснусь Ваших лиц, обращенных к звездам.

И если только Вы захотите помнить, я упаду на Ваши лица теплым дождем, и тогда никто не увидит ваших слез.

Ричард ДЕМИНГ

ЗАТМЕНИЕ

Мужчина вошел в отделение по расследованию убийств в девять утра. Ему было примерно сорок пять лет, лицо гладко выбритое, костюм с иголочки. Такое впечатление, что после того, как костюм тщательно выгладили, мужчина даже не присел. Он выглядел таким аккуратным, разве что узел галстука слегка сбился в сторону и волосы причесаны чуть небрежно.

Создавалось впечатление, что он всю ночь прокутил, а потом, чтобы протрезвиться, принял холодный душ и выпил дюжину чашек черного кофе. Во всяком случае он постарался придать себе приличный вид. Однако, процесс протрезвления шел не вполне успешно.

Я сказал:

— Слушаю, сэр.

Положив руки на край моего стола, он внимательно меня оглядел.

— Вы полицейский?

— Угу, — подтвердил я. — Сержант Сод Харрис.

— Но вы не в форме полицейского, — проговорил он глухо.

— В отделении детективов мы не носим форму, — пояснил я. — Однако, верьте мне, я полицейский.

Он отпустил угол стола, выпрямился и слегка покачнулся.

— Отлично. Если вы полицейский, то арестуйте меня.

Я посмотрел на него более внимательно. Сэм Уиггинс, регистрировавший дело, отложил папку, подошел и встал рядом со мной.

Я спросил:

— За что вас арестовывать?

Человек нетерпеливо тряхнул головой.

— Просто я хочу, чтоб вы меня посадили.

— Почему?

— Вам нужно основание?

Сэм Уиггинс сказал:

— Это необходимо для ареста, мистер. Ведь у нас не просто пансион для отдыхающих.

Мужчина повернулся в сторону Сэма. Ему потребовалось время, чтобы сфокусировать свой взгляд.

— А того, что я пьян, недостаточно, — поинтересовался он.

Сэм окинул его взглядом сверху вниз.

— Может быть.

— Ну, вы когда-нибудь видели пьяницу?

Мы с Сэмом переглянулись. Повернувшись к пьяному, я спросил:

— Что вас заставило сюда прийти?

— Что?

— Прийти сюда, в этот офис. Вы знаете, где находитесь?

Он некоторое время раздумывал, а потом четко произнес:

— Табличка на двери указывает, что здесь отдел по расследованию убийств.

— Да, — подтвердил я. — Если вы захотели сдаться как пьяница, почему не обратились попросту в окружное управление на первом этаже?

Мой вопрос поставил его перед новой проблемой, над которой он размышлял уже дольше. Наконец он нашел ответ:

— Да я просто вошел в первую попавшуюся дверь.

— На третьем этаже? — спросил Сэм. — Вы не заметили ни одной двери, пока поднимались сюда?

Пьяный переводил взгляд с меня на Сэма и обратно. Казалось, он не мог понять ни одного вопроса.

— Может, вы назовете свое имя, мистер? — предложил я ему.

Он отрицательно покачал головой.

— Не вижу никакой необходимости. Послушайте, джентльмены, я пришел сюда добровольно. Никто меня сюда не тащил, меня не арестовывали. У вас нет оснований обращаться со мной как с преступником.

Сэм возразил:

— Никто не обращается с вами как с преступником. Мы просто хотим знать, кто вы такой.

— Не возражаете, если я сяду и все объясню? — проговорил он.

— Валяйте, — сказал я.

Мужчина осторожно уселся напротив, достал пачку сигарет и бросил на меня вопрошающий взгляд. Я подтолкнул к нему пепельницу и поднес зажженную спичку к сигарете.

— Спасибо, — произнес он, затягиваясь.

Потом протянул пачку нам, предлагая закурить, но мы оба отказались.

— Как насчет объяснения… — решил я немного его подогнать.

— Ну, прежде всего, вы должны понять, что я занимаю довольно солидное общественное положение.

— Принял к сведению.

— И я не хотел бы, чтобы газеты растрезвонили, что меня посадили как обычного пьяницу. Хотя я и являюсь таковым.

Сэм заметил:

— Вы доберетесь когда-нибудь до сути, мистер?

— Я уже до нее дошел. Вы видите: я алкоголик.

— Нет! — сказал я.

— Это факт. Запойный. Иногда я месяцами капли в рот не беру. И меня совсем не тянет. Хожу на вечера с коктейлем, наблюдаю, как другие опрокидывают бокал за бокалом, но совершенно не испытываю никакого желания последовать их примеру. Потом, без всякого повода, я решаю сделать маленький глоток. И понеслось.

Ни Сэм, ни я не издали ни звука.

— Не знаю, почему так происходит, — продолжал он. — Но всегда случается одно и то же.

— Что именно? — полюбопытствовал я.

— Я пью несколько дней подряд, а потом прекращаю.

— И как долго это продолжается? — спросил Сэм.

— Три с половиной дня, — ответил он сразу.

Кто-то должен был говорить ему об этом, сам он вряд ли мог засекать время. После полутора лет безалкогольного существования.

— Вы еще ничего не сказали о том, почему пришли сюда, — настаивал я.

— Ну, сэр, я решил, что единственный путь остановить меня — это посадить под замок. Другого варианта, кроме заключения в тюрьму, я не придумал.

Я хмыкнул, а Сэм произнес:

— Вы всегда протрезвляетесь подобным образом?

Он отрицательно покачал головой:

— Пытаюсь впервые.

— Что на этот раз заставило вас принять такое решение?

Он пожал плечами.

— Просто мне показалось, что это неплохая идея.

— Не хотите ли теперь назвать свое имя? — спросил я.

Он снова покачал головой:

— Я же объяснил, почему не могу этого сделать.

Некоторое время я пристально его разглядывал, а потом предложил:

— Не возражаете, если мы посмотрим, что у вас в карманах.

Он с готовностью стал извлекать предметы из своих карманов и выкладывать их на стол: носовой платок, пачка сигарет, коробок спичек, кольцо с несколькими дверными ключами, немного мелочи, несколько денежных банкнотов, скрепленных скрепкой.

— А бумажника нет? — задал я очередной вопрос.

Он улыбнулся:

— Я это предусмотрел и оставил все, что помогло бы установить мою личность.

Мы с Сэмом опять обменялись взглядами. Сэм спросил: