Иван вышел на среднюю палубу, вдохнул свежий речной воздух, так разительно отличающийся от загазованности мегаполиса. В очередной раз пожалел, что так и не удосужился построить себе что-то наподобие дачи, к примеру, такой, как была у Ермолаевых. Сначала у бедного врача, приехавшего на учебу в столицу из провинциальной глубинки и мечтающего о том, чтобы стать трансплантологом, просто не было на это денег. И времени не имелось тоже, потому что он работал с утра до вечера, а потом с вечера до утра, а потом снова до вечера.

Потом деньги вроде бы появились, не на особняк на Рублевке, конечно, но небольшой домик в тихом месте, где есть речка, построить вышло бы. Вот только времени по-прежнему ни на что не хватало, и его было страшно жаль тратить на ругань с прорабами, обсуждение качества бетона и выбор черепицы для крыши.

Да и не для кого ему строить дом. У Ермолаевых там собиралась вся семья. Даже выросшие и обитающие в городе дети обязательно приезжали к родителям на выходные. Дом наполнялся голосами, вкусно пахло едой, тем самым ирландским рагу, которое Орлов никак не мог забыть, скрипели деревянные половицы под легкими шагами.

У Ивана все совсем не так. Зачем строить дом, если ты все равно будешь под его крышей в полном одиночестве. Одному много не надо. Вполне достаточно холостяцкой берлоги, куда можно вернуться после сложной операции, бросить в микроволновку что-то, не глядя вытащенное из морозильника, съесть это потом, не чувствуя вкуса, и завалиться спать.

Так, не будем думать о грустном. Это виды утренней природы навевают минорное настроение. А с ним нужно бороться, потому что главное в жизни – что? Правильно, позитив. Орлов недавно ознакомился с результатами любопытного расследования, проведенного в Израиле. У человека взяли каплю крови, поместили под мощный микроскоп и вывели картинку на экран.

В крови, как и положено, были видны бактерии, беспечно передвигающиеся туда-сюда, словно прогуливаясь по весеннему бульвару, и макрофаги, кровяные тельца, в задачу которых вообще-то входит борьба с бактериями. Правда, бороться ни с кем они вовсе не спешили, лениво перекатываясь с места на место, иногда неохотно захватывая уж совсем внаглую приближающиеся к ним патогены: старые клетки и прочий мусор.

Картина полностью менялась, когда испытуемому человеку включали смешную комедию. Человек начинал смеяться, испытывая положительные эмоции, и в этот момент макрофаги в капле крови, к слову, давно отделенной от тела, внезапно просыпались и приступали к исполнению своих прямых служебных обязанностей, захватывая бактерии и активно поглощая их.

Когда же испытуемому включали фильм ужасов, немедленно активировались бактерии в его крови. Они начали сбиваться в стаи, нападать на макрофагов и размножаться с удвоенной силой. Что доказывало это исследование? Только то, что состояние сознания – важнейший фактор поддержания внутренней экологии.

Всем оперирующим хирургам давно известно, что от внутреннего настроя во многом зависит успех сложной операции и легкость, с которой пациент проходит реабилитационный период. Так что хочешь быть здоровым – найди способ создания эйфории, радости и счастья.

Орлов вздохнул, потому что с эйфорией у него дела обстояли как-то не очень. Не способен он сейчас на эйфорию. Что тут поделать. Он бросил взгляд на часы. Двадцать минут седьмого. Если он хочет провести нормальную тренировку, то нужно поторопиться. Сорока минут вполне достаточно, чтобы разогнать кровь и выпустить на волю те самые эндорфины – гормоны радости, необходимые для здоровья. В семь утра теплоход причалит к пристани, начнется суматоха, которую удастся пропустить, приняв душ и сходив на завтрак. А там уже и к работе можно будет приступать.

На экскурсию по Мурому Орлов не собирался. В программе значились лишь два монастыря и парк с памятником Илье Муромцу. До монастырей Иван был не охоч. Лучше в шесть вечера сойти на берег на следующей стоянке – в Павлово, одном из старейших центров металлообработки, чьи ножи, замки и ножницы в Российской империи поставлялись даже за границу.

Про Павлово Орлов знал, потому что именно здесь в советское время производили практически весь медицинский инструмент в стране. И Иван, пожалуй, с удовольствием посмотрел бы подобную экспозицию в местном музее. Ну если она там есть, конечно. Когда они накануне обсуждали это с Таисией, та сказала, что городок в свое время славился еще и разведением певчих канареек, а также петушиными и гусиными боями.

От размышлений о гусях и канарейках Орлова отвлек какой-то шорох. Он перегнулся через поручень, чтобы посмотреть, откуда доносится странный звук, и глазам его открылась дивная картина. Теплоход был построен таким образом, что обойти его по кругу, как это бывает на других лайнерах, не представлялось возможным. Все каюты имели свои балконы или террасы, а потому открытое пространство, на котором получилось бы подышать воздухом, находилось либо перед салоном на носу средней палубы, где сам Орлов сейчас и стоял, либо на самом верху – солнечной палубе.

Балкончики отделялись друг от друга тонкими перегородками, и вот через такую перегородку и перелезала сейчас с одного балкона на другой высокая молодая женщина, которую, кажется, звали Верой. Орлов понятия не имел, где услышал ее имя, но факт оставался фактом. Вера. У нее еще есть полненькая подружка-веселушка, которую зовут Ниной. Да. Точно.

И вот сейчас эта самая Вера, кряхтя и цепляясь ногами за металл поручней, отчего и раздавался тот самый звук, привлекший внимание Орлова, карабкалась с балкона на балкон, словно заправский вор-домушник. А может, она как раз воровка и есть? Под постной личиной вечно всем недовольной тихони, а выглядела Вера именно так, почему бы и не скрываться грабительнице, промышляющей кражами у богатеньких туристов. Туры на этот теплоход стоят столько, что заранее понятно, нищих здесь нет. Орлов невольно подумал о том, запер ли, уходя, дверь, ведущую на террасу его сьюта. Впрочем, его каюта, как и все сьюты, находилась этажом выше.

Он хотел окликнуть молодую женщину, но передумал. Еще свалится в воду, чего доброго. Спасай ее потом. Спасать Веру у Орлова не было ни малейшего желания. Он молча наблюдал, как она, пусть и с некоторым трудом, но перебралась на соседний балкон, подергала дверь, ведущую с него в каюту, убедилась, что та заперта, и начала вглядываться внутрь каюты через окно, видимо, зашторенное, потому что Вера чуть ли не водила носом по стеклу, выискивая щелку, чтобы заглянуть в нее.

Нет, пожалуй, грабительницы так себя не