– Иван, – позвала она, подойдя к столику.

Орлов поднял на нее глаза и поспешно вскочил. Воспитанный.

– Привет, Тася, не заметил, как ты подошла. Как экскурсия?

– Хорошо, хотя и скучно. Я не люблю экскурсии, – скороговоркой проговорила Таисия. – Как Леонид Петрович?

– Хорошо, насколько это возможно. Инфаркта нет. Кардиограмма вполне приличная, хотя стресс он перенес сильный. Даже не понимаю, чем может быть вызвана такая реакция. А ты чего такая озабоченная?

– Иван, я невольно проболталась и теперь боюсь, что это может повредить Леониду Петровичу.

И Таисия рассказала ему про свой нечаянный разговор с Наташей Савельевой и скорый визит ее деда.

– Не вижу ничего страшного, – подумав, вынес свой вердикт Иван. – Встреча старых приятелей не может нанести вреда. Правда, странно, что Леонид Петрович, собираясь сюда, не предупредил своего друга о приезде, но да ладно. Их дело. Пойду, скажу ему про этого Савельева. Если не захочет его видеть, сошлемся на нездоровье и постельный режим, а захочет, так и флаг в руки.

Встрече с Савельевым Лурье если и не обрадовался, то отнесся вполне позитивно. Правда, времени на нее осталось не так уж и много. С того момента, как Савельев, представившийся Таисии и Ивану Василием Никаноровичем, появился на теплоходе, до того момента, когда убрали трап, и «Звездная страна» под «Прощание славянки» отошла от касимовской пристани, прошло минут сорок, не больше.

Все это время старики провели на солнечной палубе, разговаривая о чем-то своем. Наташа, Таисия и Иван им не мешали, расположившись в баре. После того, как Наташа, попрощавшись, увела деда, Иван сопроводил академика в каюту и вернулся к Таисии.

– Захотел побыть один и вообще велел оставить его в покое. – Орлов вздохнул. – Хуже ребенка, честное слово. Заверил меня, что прекрасно себя чувствует, но на ужин не пойдет. А ты отужинаешь со мной сегодня?

– Да, я за своим столиком осталась одна. – В голосе Таисии против ее воли проскочила грусть. – Так что приглашаю составить мне компанию.

На том и договорились. Каково же было удивление Таисии, когда в семь вечера, спустившись в ресторан, она обнаружила за своим столиком одиноко сидящую там Лизу.

– Вы разве не сошли на берег? – опешила она. – Я думала, что вы остались в Касимове, вместе с… ну… с Анной Михайловной.

– Нет, я решила продолжить путешествие, – ответила Лиза. Голос ее звучал напряженно, да и вся она была напряжена сверх всякой меры. Просто не человек, а натянутая струна. – Врачи сказали, что вскрытие займет несколько дней, только после этого можно будет забрать тело. А что я буду делать в этой дыре все это время? Да и не могу я сойти с теплохода, пока…

Она замолчала, оборвав себя на полуслове.

– Пока что? – уточнила Таисия.

– Неважно. У меня просто есть одно важное дело, которое я должна закончить. Без Анны Михайловны это будет тяжелее, но я не могу остановиться. Понимаете? Впрочем, вы не понимаете, но это неважно. Совершенно неважно.

Таисия видела, что она чуть не плачет. Открылась дверь, и в ресторане появился Орлов. Одним взглядом оценил обстановку, подошел к своему столику, за которым с тарелками уже расположился Бурчевский.

– Павел, я могу попросить вас об одолжении?

Тот недоуменно воззрился на Ивана:

– Что?

– Я могу попросить вас сегодня поужинать за одним столиком с Лизой? Ей грустно после смерти ее знакомой. Она вынуждена продолжать путешествие в одиночестве, а вы могли бы ее хотя бы немного развлечь.

– Я что, похож на клоуна? – Пожалуй, прозвучало это слишком резко.

– Нет, – искренне ответил Иван. – Я просто хочу провести вечер с Таисией, а потому прошу вас пересесть. Это сложно?

– Нет. Простите. Я немного не в себе. Это все из-за развода. Конечно, я пересяду.

Он вскочил и начал переставлять свои многочисленные тарелки, на которых были навалены горы еды. Аппетит у Павла с каждым днем становился все лучше и лучше.

– Лиза, я могу вас оставить на этот вечер? – тихо поинтересовалась у соседки по столу Таисия.

– Да, конечно, – махнула рукой та. – Мне совершенно все равно. Так даже лучше. Вдруг…

Она опять замолчала. Таисия вдруг поймала себя на том, что начинает злиться на эту привычку обрывать разговор в непонятном месте. Что еще за тайны Мадридского двора? С непроницаемым лицом она шагнула к соседнему столику и уселась рядом с Иваном так, чтобы оказаться к Лизе спиной. Ужин прошел за прекрасной беседой. Орлов опять показал себя изумительным собеседником, остроумным, эрудированным и прекрасно воспитанным.

Под потолком ресторана разносился ровный гул бесед за остальными столиками. На ужин пришли все, кроме академика Лурье и все того же Костика. Тот опять отсутствовал, и Таисия решила, что он, скорее всего, сошел с теплохода. Что ж, имеет право. Костик не волновал ее ни в малейшей мере, а потому Таисия выкинула его из головы, сосредоточившись на разливающемся внутри нее ровном и мощном тепле, которое вызывал в ней голос Ивана Орлова.

День пятыйМуром

В Муром теплоход прибывал в семь утра. Ночь прошла спокойно. Перед тем как лечь спать, Орлов под надуманным предлогом зашел в каюту к Лурье, чтобы убедиться, что у старика все в порядке. Академик был бледен, но чувствовал себя сносно. Встреча с давним и на много лет потерянным другом не привела к сильному эмоциональному потрясению.

Вернее, привела, но не у Лурье. Орлов совершенно точно видел, что Василий Никанорович Савельев покидал теплоход в глубокой задумчивости. Крепко сжатые губы показывали, что он чем-то всерьез обеспокоен. Хотелось верить, что не бредом по поводу того, что путешествовавшую с ними старушку убили.

Уходя в свою каюту, Орлов взял с академика честное слово, что тот позовет его при первых же признаках недомогания. Не будет стесняться разбудить.

– Иван Александрович, да я же не из стеснительных. – Лурье насмешливо улыбнулся, и в этой улыбке Иван узнал его прежнего. Язвительного и решительного. – И помирать в мои планы не входит. По крайней мере, пока. Так что уверяю вас, если мне понадобится помощь, я не премину воспользоваться вашим ко мне расположением.

Проснувшись по традиции в шесть, Орлов быстро принял душ, почистил зубы, натянул спортивную форму и снова отправился в тренажерный зал, по дороге постояв под дверью Лурье. Оттуда доносился тонкий храп, скорее, даже посвистывание. Леонид Петрович, во-первых, жив и здоров,