— Желаю успехов, — улыбнулся Кризи.

— Э-это ва-ажно… — прогундосила девица, своей невзрачностью оттенявшая броскую красоту Люси. — На э-это бла-а-ородное дело не жалко вре-емени.

— Кстати, о времени, — подхватила Люси. — Хочу предупредить, что теперь я буду реже бывать дома. Ты же сам мне советовал заняться благотворительностью, помнишь?

— Не помню.

— Ка-акой вы невнима-ательный, — осудила его девица.

— Он у меня забывчивый! — смущенно улыбнулась Люси. — Но ты всегда можешь позвонить мне, Джерри. Если мобильный будет молчать — звони Маргарет. Скорее всего я буду там. Только представь, у нее не квартира, а настоящий координационный пункт!

В этом Кризи не сомневался. Потому что вспомнил, когда и при каких обстоятельствах слышал этот гнусавый голос.

Вечером он позвонил Чемберсу.

— Скажи, Ник, а мужчины бывают «утками»? — спросил он.

Чемберс захохотал.

Перевел с английского Борис Денисов

Елена ГОЛОВКОВА

КОЛОРАДИК БЕЗ ЯНТАРЯ

Вы часто наводите порядок на своем столе?

Если вы аккуратны от природы, если валяющиеся там и сям вещи от одного вашего взгляда торопливо прячутся по местам, стыдясь своей разбросанности, а пыль и мусор тут же отправляются искать себе другое пристанище, если всегда свежие, любующиеся собой цветы радостно приветствуют входящих из брызжущей радужными искрами вазы и лишь веселые стайки солнечных зайчиков беспечно носятся по вылизанной квартире, если вам никогда не случалось находить в коробке с обувью давно забытую шоколадку, а в летней сумочке — детали какого-то неизвестного человечеству механизма, вам меня не понять.

Я уже второй час сортировала скопившийся в столе хлам: это выброшу сейчас, а это пока оставлю, до следующей уборки. Гора конфетных фантиков и сломанных карандашей все росла, угрожая переполнить мусорное ведро, а кучка предметов полезных, как то: красивая баночка из-под крема, пачка писем от подруги и рассыпавшиеся бусы — казалась совсем крошечной, как песочный куличик рядом с Эверестом.

Наконец в дальнем углу я раскопала старую конфетную коробку с особо ценными и памятными вещами. В нее можно было бы и не заглядывать, все равно рука не поднимется что-нибудь выбросить. Но как знать? Вдруг в ней окажется нечто совершенно ненужное или, наоборот, очень даже необходимое?

Я открыла надорванную крышку. Наверное, пора подыскать для своих сокровищ более приличное хранилище. Так, что туг у нас?

Старая лупа — память о детской коллекции марок. Невыигравший лотерейный билет. Я покрутила его в руках и, вздохнув о несбывшихся надеждах, отнесла к категории хлама. Интересно, что здесь делает бумажная салфетка? Моя детская фотография, самая любимая. Симпатичная ракушка, записная книжка столетней давности, давно и окончательно остановившиеся часы… Заслуженная награда — сто рублей. Когда и на что я их отложила? Сейчас и не вспомнить. Старый поцарапанный брелок из эпоксидки с замурованным колорадским жуком внутри. Дешевая подделка под янтарь.

Их делали предприимчивые южане, еще когда первые, самые непоседливые колорадики только начинали обживать нашу страну. Мыс любопытством рассматривали их, навеки застывших на веточках укропа: неужели эти маленькие полосатики — ТЕ САМЫЕ колорадские жуки, покорившие всю Европу?

Этот брелок я когда-то нашла на улице. Он мне очень нравился, но почему-то я так и не стала его носить. Теперь старомодная выцветшая игрушка мне не нужна. Я задумалась. Столько лет хранила… Ладно, потом решу, а пока закончу уборку, немного осталось.

Вскоре все блокнотики и коробочки лежали в ящиках ровными стопочками, на протертой поверхности стола не осталось ничего лишнего. Я заслуженно восхищалась собой и надеялась, что чистота и порядок сохранятся, пока я не начну разыскивать по крайней мере вторую заколку или тетрадку.

Любуясь результатом своих трудов, я рассеянно крутила в руках кусочек пластмассы. Сейчас, когда стремление к аккуратности было удовлетворено, выбрасывать его казалось бессмысленным, но и до заветной коробочки добираться тоже нелегко. Не перекладывать же все заново? Я на это уже не способна.

— Ну что мне с тобой делать? — спросила я у желтоватой капли, сосредоточенно раскачивая подвеску. — Выбросить или еще полежишь?

Вместо ответа брелок выскользнул из рук. От удара старая смола рассыпалась, и на полу осталось несколько мутных осколков и пересохший жучок. Теперь опять мусор убирать придется. Знала бы — выкинула без раздумий. Вздохнув, я пошла за веником.

В сверхживучести колорадских жуков ежегодно убираются миллионы огородников, но чтобы насекомое могло ожить после многолетнего заточения — я не ожидала.

За минуту моего отсутствия жучок очухался и, деловито перебирая лапками, полз прямо ко мне. Раздавить бедолагу — жалко, жизнь он заслужил.

— Ладно, уговорил, — согласилась я. Картошка в комнате все равно не растет, вредить не сможешь.

Жучок, как будто поняв меня, заполз на подставленную ладонь и начал топорщить крылышки, делать какие-то полутанцевальные па и даже протягивать мне крошечные лапки, как собачка. Дрессированный колорадик — у кого еще есть такой?

Я бросила в банку несколько листочков помидорной рассады, пару картофельных очистков, капнула немного воды — дом для моего питомца готов. Захочет — пусть живет, не понравится — плакать не буду, может лететь в другое место. И с чего мне померещилось в нем что-то особенное? Устроился на картошке — вот и все его соображение. Хотя, с другой стороны, за столько лет и проголодаться недолго.

Несколько дней мы с ним мирно сосуществовали. Жучок держался скромно, куда не надо не лез, летал тихо, мне не мешал. Я ему, надеюсь, тоже.

Пытаясь уснуть, я лениво листала довольно скучный детектив, как нельзя лучше подходящий в качестве снотворного, и уже хотела перевернуть очередную страницу, когда мой незаметный приятель спикировал на раскрытую книжку и деловито пополз по листу, исполняя уже виденный мной ритуальный танец. Жучок остановился на одной строке и теперь буквально из крыльев вон лез, стараясь привлечь мое Внимание.

Что он нашел интересного?

«Может ли Бог создать такой камень, который сам не в силах будет поднять?»

Забавно, конечно, но апориями Зенона и другими софизмами я переболела еще в детстве. К тому же именно этот парадокс мне уже встречался раньше. Доказывает он отсутствие Бога или нет, но не в два же часа ночи заниматься богословием?

Но колорадик упрямо подпрыгивал, топорщил крылышки, крутился и кланялся именно на этой строке. Можно подумать, что он умеет читать!

— Ну, и что ты хочешь сказать? — зевнула я. — Что тебе надо? Свежей картошки?

Усики быстро задвигались влево-вправо, следом закачался и он сам. Я кожей почувствовала исходящую от жука досаду на