– Сам-то Федорчук ничего не подозревает? Ты перед ним никак со своими подозрениями не засветился?

– Я от Александра Кузьмича никогда не скрывал, что он у меня в числе подозреваемых. Собственно, на этом и строилось мое публичное расследование: я сразу открыто сказал, что любой из членов лагеря потенциально мог ограбить погибшего Петерсона…

– И как же Федорчук на это реагировал?

– Да спокойно… Он ведь человек бывалый, сразу все прикинул и понял, что в любом случае наказания ему не избежать. Поэтому морально с ролью главного виновника сразу смирился.

– Ну, знаешь, не соглашусь… Одно дело, когда есть один погибший в результате несчастного случая, а другое – три смерти, мародерство, потеря имущества на сотни миллионов рублей и весьма реальная перспектива оказаться замешанным в международной экономической аферы. Тут условным сроком и снятием с должности не отделаешься. Я тебе по своему опыту скажу: сидеть ему лет 20. И то, если повезет…

– Согласен, расклад за эти дни сильно поменялся.

– Вот-вот… Ты, кстати, на счет Петерсона тоже не сильно терзайся. Мерзавцем был этот датчанин. В свою последнюю поездку на Новую землю обнес родовой тайник поселенцев, а главного шамана, судя по всему, отравил. Соплеменники говорят, что в юрте колдуна хранились десятки редчайших жемчужин и несколько золотых самородков. Одним словом, датчанину этому в любом случае пришлось бы несладко в ближайшее время. Ну, да ладно… Как действовать будем? Ты здесь лучше на местности ориентируешься, давай излагай.

Агатин коротко представил полковнику свой план и, судя по его молчаливой реакции, против него он не возражал. Единственное, что он предложил: обсудить сложившуюся ситуацию с Хансеном, уточнить роль каждого участника операции и, уже получив согласие всех заинтересованных сторон, действовать дальше.

Следственный тандем вернулся в медпункт спустя полтора часа. Деев покуривал в уголке, а Хансен «колдовал» с пробирками и реактивами переносной криминалистического лаборатории прям у стола с трупом.

Польских попросил Агатина выпроводить Деева и когда тот ушел, обратился к датскому криминалисту:

– Господин Хансен, как прошел осмотр? Получилось ли у вас собрать всю информацию, которая необходима для подготовки доклада вашему руководству?

– Главный процедур я сделал. Спасиба, вашему доктор – мне очен помогли его записи и помощч при вскрытии. Надо еще сделат несколко исследований кожа и одежды. Тогда можно говорит о чем-то комплексно, – ответил европейский медэкспорт.

– Нашли что-то подозрительное? Есть что-то, указывающее на насильственную смерть? – надо отдать должное выдержке Польских, самый главный вопрос, который делегировало ему высокое руководство, он задал ровным, спокойным голосом.

Хансен повернулся к Польских и Агатину, чуть помедлил и произнес:

– Я могу ошибатся. Последнее слово будет за следственной комиссия. Но даже те улики, что нашел я, заставляют меня говорит, что наш гражданин умер не сам. Я почти уверен, что смерь Пэра Петерсона подстроена…

– Простите, вы можете объяснить подробнее? – едва не с мольбой в голосе произнес свой следующий вопрос Польских.

Датчанин смотрел на полковника и ничего не говорил.

– Хансен, пока вы работали здесь в медпункте, мы с моим коллегой тоже не сидели без дела. Хочу сказать вам откровенно, у нас тоже есть все основания подозревать, что здесь было совершено даже не одно, а несколько преступлений. Есть у нас и главный подозреваемый. И если вы поделитесь своими уликами, возможно, мы все вместе прямо сейчас сможем понять кто на самом деле причастен к гибели Пэра Петерсона и другим преступлениям, – теперь уже Польских замолчал и не моргая впился взглядом в датском медэкспорта.

– Окей, – поразмыслив ответил датчанин. – В конце концов, мы все отвечаем за это дело. Я думаю, если мы будет действоват по отдельности, сами, в стороне друг от друга, лучче не будет, – сказал Хансен. – Я буду с вами откровенен и расчитываю на вашу честоност…

– Даю слово офицера, что ничего от вас не буду скрывать, – Польских приложил широкую ладонь к левой стороне груди и коротко кивнул головой.

– Хорошо. Итак, есть минимум две вещи, которые говорят о том, что Петерсону кто-то помог умерет. Первая, в крови моего соотечественника сохранились остатки снотворного. Возможно, конечно, он принимал какие-то лекарства от бессонницы сам. Надо будет проверит его походную аптечку… Но, думаю, вряд ли…

Агатин попытался что-то сказать, но Польских знаком руки остановил его.

– … Второе – затылок Петерсона сильно обморожен. Сильнее, чем руки и лицо. Это произошло не случайно. Думаю, кто-то специално уложил его на кусок лда, чтобы быстрее охладит мозг и вызват приступ гипотермии.

– Может быть он сам головой о торос оперся, – осторожно предположил Польских.

– Я тоже так сначала подумал. Но вот сейчас поработав с реактивами, нашел на шее Пэра частицы полимера, который входит в состав морозостойкой изоленты. У нас такую используют зимой строители, чтобы крепит легкие конструкции.

– Вы хотите сказать, что его привязали к торосу? – уточнил Агатин.

– Нет. Зачем к торосу? Просто к большому куску лда. К ледяной … глыбе, так у вас говорят?

В медпункте воцарилась тишина. Нарушил ее чуть погодя сам же медэкспорт:

– Это, господа, только первые подозрения. Точно знаю, что в нормальной лаборатории мы найдем еще что-то. Так что извините, проблемы ест. Нота протеста точно будет….

Агатин вопросительно посмотрел на Польских.

– Ну, давай, Генрих. Сам понимаешь, темнить теперь уже нечего. Только хуже будет. Говори…

– Думаю, снотворное в кровь Петерсона попало, из бутылки «Белуги», которую он распил вместе с Буткусом и Пожарским перед возвращением в лагерь. Я вам не успел сказать, но всю ночь и начало того трагического утра, стажер-радист проспал. Скорее всего, тоже из-за снотворного. А вот сам Буткус всю ночь работал как ни в чем не бывало. Значит только он и мог подсыпать в бутылку это снадобье…

– Вот гад, – выругался полковник.

– Думаю, и к льдине Петерсона прикрутил скотчем Ольгерд. Я когда объезжал его последнюю стоянку нашел катушку от такой морозостойкой изолентой. Не пойму, как же он тогда рассчитал, что сани за трактор зацепятся? Не мог же он вместе с такой бутафорией Петерсона прямо в лагерь отправить? Его бы сразу раскусили?

– Значит у него был сообщник, – предположил Хансен.

– Федорчук, – выпалил Польских. – Это он и Буткус подстроили гибель Петерсона. Генрих, давай рассказывай дальше…

Агатин во второй раз за последние два часа подробно рассказал о своем расследовании, привел факты причастности Федорчука и Буткуса к гибели датского собакозаводчика и плавно перешел к изложению плана организации утренней засады.

Датский криминалист внимательно выслушал обличительную историю и под ее финал полностью согласился с кандидатурами главных организаторов ограбления Пэра Петерсона:

– Начальник база и опытный проводник