– А этот Родриго как его там… Куратор музея. Вы случайно не знаете, какие отношения его связывали с Бернадетт.

– Откуда? Я что, похож на местную сплетницу? Старых друзей я тут знаю, а что за отношения у этих художников, тут черт ногу сломит. К тому же мистер Кортес в городе не появляется, с нами вахлаками дружбу не водит. А вы думаете… у них было что-то?

Я пересказал Линчу вчерашнюю сцену, а также отметил, что Кортес оказался сегодня на берегу в толпе соседей и выглядел чрезмерно расстроенным. Шериф занес эти сведения в блокнот.

О том, что Родриго крутил роман с Мирандой, я не стал упоминать.

Глава четырнадцатая. Мертвые птицы

Собрание на берегу рассосалось, поэтому шериф объяснил мне, как найти дом Агаты. Поселок производил странное впечатление. Дома были хаотично разбросаны вдоль берега, какие-то стояли ближе к воде, какие-то дальше уже почти в лесу, границы участков определить было трудно, между владениями пролегали кривые грунтовые дорожки. Сами строения были столь же нелепыми. Очевидно, что кроме «Дома искусств», изначально построенного как единый архитектурный проект, остальные большей частью создавались безо всякого плана, достраиваясь на протяжении ста лет.

К небольшим бревенчатым хижинам рабочих приделывались флигели и пристройки, кто-то нахлобучил поверх компактной избушки огромный второй этаж с массивным балконом на колоннах.

Один дом был настолько нелеп, что заставил меня подойти поближе, потому что вначале показался результатом оптической иллюзии. Дело в том, что у него была совершенно перекошенная набок мансарда, у которой один скат был короче другого, а конек смещен от центра. Казалось, что еще мгновение – и мансарда заскользит вниз, ухнув на землю. Неужели, люди, которые ее строили, были настолько пьяны или вообще не пользовались измерительными инструментами? Приглядевшись, я понял причины этого архитектурного изыска. Дело в том, что раньше это был дом с односкатной крышей и небольшим чердаком. Хозяева, когда решили расширить постройку, не стали сносить весь чердак, а просто «нарастили» его, закрыв потом такой странной, сдвинутой на бок крышей.

По моему скромному мнению, ничего в этом поселке не радовало глаз. Может, творческих людей и вдохновлял тот факт, что они живут среди кривых стен и самодельных разрисованных пристроек, но я бы предпочел аккуратные разумно спроектированные коттеджи с большими каминами, ровными дорожками и лужайками, расчищенными от кустарников.

К тому же многие местные жители имели пристрастие выставлять свои произведения на всеобщее обозрение поближе к проездным дорогам. Видимо, это и называли тут «вернисажем». На ближайшем перекрестке под навесом я увидел с дюжину картин, скульптур и вышивок. Скучающий юноша, присматривающий за всем этим добром, проявил ко мне сдержанный интерес, охотно указав, как пройти к дому Агаты.

Надо сказать, что жилище семьи Тремонт на общем фоне выглядело еще вполне прилично. Узкий двухэтажный дом был выкрашен свежей охристой краской, предохраняющей древесину от гниения. Слева к дому была пристроена небольшая галерея с открытой террасой, которая вела к еще одному охристому строению, напоминающему амбар с печной трубой. Видимо, это и был тот самый флигель, который раньше сдавался постояльцам.

У подъездной дороги была еще одна постройка, большая и основательная, из трубы, несмотря на теплую погоду, валил дым. Судя по широким воротам, раньше здесь был гараж, правда, теперь ворота были надежно закрыты и почти вросли в землю. Зато боковая дверца была наполовину прикрыта, так что я заглянул внутрь. Как оказалось, именно здесь Агата обустроила свою мастерскую. В углу была сложена внушительная печь для обжига, в центре стоял гончарный круг, на длинных столешницах были расставлены краски и глазури, а также полуготовые изделия. В помещении не было ни души, так что я пошел дальше к дому.

В галерее обнаружилась еще одна открытая дверь, которая вела на уютную кухню. Здесь я и нашел Агату в компании Родриго Кортеса, что меня слегка раздосадовало. Совершенно не было желания получить от него вторую порцию обвинений.

***

– Что вы здесь делаете, Бартоломью?! – спросил он меня в своей обычной светской манере.

– И я мог бы у вас спросить то же самое.

– Мисс Тремонт пригласила меня на чашку кофе. Я не слышал, чтобы вас тоже сюда приглашали.

– Ну что ты, Род, – Агата смутилась и начала греметь посудой. – Сейчас я заварю свежий кофейник.

Я заметил, что чашки у Агги были собственного производства, кривоватые и со сколотыми ручками, видимо, те, что не годились для продажи.

– Мисс Тремонт пригласила меня еще вчера. Точнее нас обоих с Эми. Ведь она тетя моей супруги.

Повисло молчание. Судя по потрясенному выражению лица Кортеса, он об этом не знал. И с чего бы ему знать? Если он работает в «Доме искусств» всего пару-тройку лет. В поселке наверняка давно не вспоминали о Коэнах и их родстве с Тремонтами. Однако меня все равно удивило, насколько в Джаспер-Лейк любят двусмысленности и недомолвки. Интересно, сказала ли Миранда своему новому возлюбленному, что я был ее мужем, или представила меня в качестве «старого приятеля»?

– Вы провели здесь все утро? Как вы оказались на берегу? Ведь «Дом искусств» стоит в стороне от поселка, – пошел я в атаку.

– Нет, я зашел к миссис Роупер. Выразить ей поддержку, когда узнал, что именно она… нашла Берни. По какому праву вы меня расспрашиваете?

– Думаю, полиция будет скоро всех опрашивать. Наверное, мне не стоит говорить, но скоро это будет объявлено официально. Миссис Гаспари не покончила с собой. Она была убита.

Чашка выпала из пухлых пальцев Агаты и запрыгала по полу, покрытому старым линолеумом. Ручка отвалилась окончательно.

– Что? Как такое возможно? Кто мог? Это невозможно! Почему Берни?

Я подождал, пока они закончат задавать вопросы дуэтом.

– О, господи! – Кортес закрыл лицо руками. – В голове не укладывается. У Берни не были ни единого врага во всем свете. Ну кроме… вас. И вашей жены.

– Послушайте, Кортес, придержите лошадей. Я отвез миссис Гаспари домой, а потом сразу же поехал к себе в отель. Долго еще продолжалась вечеринка?

– Да, нет… – куратор и Агата переглянулись. – После выходки Берни настроение было испорчено. Маэстро Мингела сказал, что тоже устал, и ушел в свою комнату. Мы выпили, может быть, еще по бокалу, а потом все стали расходиться. К тому же у нас не так много обслуживающего персонала, так что надо было дать им