— Не прячься, Ева. Смотри на меня, — приказывает Александр, не оставляя шанса ослушаться.

Я медленно разлепляю глаза, облизывая поплывшим взглядом каждую скульптурно вылепленную мышцу его сильного тела. Он такой невыносимо красивый, что хочется плакать и смеяться от счастья, не испытывая ни малейших сомнений — этот безумно сексуальный, невероятный мужчина — мой. Но ему пришлось доказывать это не год и не два. С такими неуверенными и мнительными особами, как я, не бывает легко и просто, но он терпеливый, настырный и чертовски убедительный.

— Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасна, Ева, — словно прочитав мои мысли, он возвращает мне комплимент, так и не высказанный вслух. — Если бы ты могла увидеть себя моими глазами, ты бы поняла…

Я благодарно улыбаюсь, не в силах вымолвить ни слова. Если бы он мог понять, что я сейчас чувствую, то понял бы — почему. Как все-таки хорошо, что мы не способны проникнуть друг в друга полностью. Что-то нетронутое должно остаться… для себя. Но иногда я бы все отдала, чтобы заглянуть в его мысли, хотя не уверена, что решилась бы.

Страшно…

Я боюсь того, что могу там увидеть.

Встав с кровати, Саша с хищной размеренностью неторопливо избавляется от штанов, освобождая налитый кровью член. Я не могу оторвать от него взгляд, радуясь тому, что в темноте он не может рассмотреть мои пылающие щеки и розовые пятна, расползающиеся по плечам и груди.

Снова склонившись надо мной, Александр прижимается губами к моей ключице, оставляя на коже влажный след, словно маркируя территорию, и скользит языком всё ниже, облизывая мои соски, выступающие ребра и впадинку пупка, заставляя меня нетерпеливо стонать и выгибаться, судорожно комкая в ладонях сбившееся под нами покрывало.

Краем сознания я улавливаю, как он наблюдает за каждой моей реакцией, смакуя мою дрожь, сбившееся дыхание, умоляющие тихие стоны. Я горю так сильно, что любое его движение и взгляд действует на меня, как мощнейший афродизиак.

— Такая нетерпеливая развратная девочка, — цокнув языком, он жёстко фиксируют мои бёдра, раздвигая ноги своим коленом.

Я захлёбываюсь стыдом и удовольствием, когда его ладонь пошло шлепает по моей промежности.

— Эй, больно же, — возмущенно шиплю я, инстинктивно дернувшись всем телом.

Вру, на самом деле меня дико возбуждает, когда он проявляет грубость в постели, но Саша никогда не переходит черту.

Он входит резко, без предупреждения, одним мощным толчком, забирая остатки мыслей и сомнений. Заполняет до упора, сразу переходя на безжалостный, нарочито невыносимый темп, словно ему безумно нравится испытывать на прочность моё тело. Каждое распирающее движение его плоти, как микровзрыв вселенной, как мой личный апокалипсис, сжигающий дотла и возрождающий снова. Порочные ритмичные шлепки наших бьющихся друг об друга тел и его рваное горячее дыхание запускают первую волну ослепляющего наслаждения. Пока меня трясет и выкручивает в мощном оргазме, он почти до боли сжимает мои бедра, не позволяя ускользнуть, а потом продолжает…

Я теряюсь во времени: не понимаю, сколько раз срываюсь в бездну — два, три, может, больше. Саша не даёт опомниться, не отпускает ни на секунду, выбивая из меня короткие хриплые стоны, которые тонут в жесткой мужской ладони, закрывающей мне рот в самый кульминационный момент. С его лица капает пот, острые черты искажены до неузнаваемости, в тёмных глазах ни намёка на мягкость, только голод и дикая, животная страсть.

Я выгибаюсь, дрожу, отчаянно бьюсь под ним, каждый раз думая, что больше не вынесу, не смогу, но он только ускоряется, врезаясь в меня все глубже, сильнее, доводя до исступления, пока в груди не становится слишком тесно, а в висках не начинает стучать оглушающий пульс.

Каждый новый пик, как сорванная пружина, оставляющая после себя мучительное, приправленное болью удовольствие, от которого меркнет свет и исчезают все внешние звуки. На короткое мгновенье тишины и сладкой неги, а потом он продолжает…

Мышцы под его взмокшей кожей напрягаются до предела, дыхание становится тяжелее и жестче, губы сжаты в жёсткую линию. Я знаю, это его максимум, его предел, и отчетливо понимаю, что чудо сегодня не случится. И возможно, не случится никогда. И когда я, захлебнувшись очередным криком, обхватываю ладонями его мокрое от пота лицо, он понимает меня без слов, но я все равно тянусь к упругим горячим губам, хрипло выдыхая наше личное стоп-слово:

— Хватит…

Саша резко замедляется и замирает, упираясь локтями в матрас. Вся его сила стремительно уходит, словно одно мое слово выдернуло из розетки источник питания. Я холодею изнутри, отчаянно пытаясь сдержать слезы, но они прорываются сдавленным всхлипом.

— Не нужно плакать. Все хорошо, — он прижимается своим лбом к моему и несколько секунд шумно и рвано дышит. Затем медленно выскальзывает из меня, все еще твердый и пульсирующий, перекатывается на бок и осторожно ложится рядом, опуская теплую ладонь на мой подрагивающий живот. — Спи, Ева.

Утро снова начинается с секса, впрочем, как и всегда. Если Саша не в отъезде, он трахает меня при любой возможности, но по утрам, когда я еще размеренная и вялая после сна, он делает это с особым рвением. И я искренне не понимаю — зачем. Нуждалась бы я в сексе, не испытывая удовлетворения? Не уверена, хотя…

Несколько месяцев после нашего первого раза Саше не удавалось довести меня до оргазма, несмотря на все старания, но я все равно отчаянно его хотела. Мне было хорошо, приятно, и я не знала, что может быть иначе… пока он не показал.

Помню свой шок от первого испытанного экстаза. Надкусив запретный плод, я подсела сразу, а дальше пошло как по маслу. Я была активной и отзывчивой ученицей, а он возмутительно опытным и извращённым наставником. Но надо отдать ему должное, Саша не требовал от меня мгновенной отдачи, а раскрывал постепенно, раз за разом расширяя границы моей чувственности, а потом оказалось, что с ним не существует никаких границ, кроме установленных им самим.

— Просыпайся, соня, — раздается над ухом его низкий вибрирующий шепот, окончательно вырывая меня из объятий Морфея. Он прижимается ко мне сзади, его раскаленный член уже двигается внутри, а умелые пальцы растирают чувствительный узелок между ног. Второй рукой Саша жестко удерживает мои бедра, ритмично вбиваясь в них своими.

— Не хочу, — капризно бормочу я, чувствуя мужские горячие губы и