Мисс Айви откашливается.

– Что ж, давайте начнем?

Вместо вчерашнего лихорадочного волнения она излучает спокойный профессионализм. Обычно пушистые волосы уложены в гладкую прическу, к тому же на директрисе строгий темно-синий костюм, на вид совсем новенький.

Я слегка пихаю Дженни в бок.

– Мне кажется или она прихорошилась?

– Наверное, школа наняла консультанта по имиджу. Полагаю, она будет много общаться с прессой.

Взгляд мисс Айви направляется к карточному столу, где лежат нетронутые бутерброды с яйцом и папки-планшеты. Рядом топчутся мужчина с нелепой козлиной бородкой и женщина с атласной резинкой для волос. Многовато синтетики в одежде, не похожи на родителей из Сент-Анджелеса.

– Антикризисный пиар, – шепчет Дженни. – А возможно, юридические консультанты.

– Элиза и Алан работают в фирме «Баньон», которую школа пригласила помочь после данного инцидента, – объясняет мисс Айви как по подсказке.

Элиза и Алан сдержанно машут и начинают раздавать папки и ручки.

– Договор о неразглашении, – догадывается Дженни.

О нет. Очень боюсь всей этой бумажной возни.

– Подписывать обязательно?

– Как хочешь, – Дженни пожимает плечами и снимает с ручки колпачок. – Вряд ли заставят силой.

– Понимаю, сегодня трудный день, – монотонно бубнит мисс Айви явно заученную речь. – Понимаю, у вас много вопросов. Поэтому я пригласила на собрание констебля Томпсона, который обещал рассказать все, что может.

Полицейский кивает и подходит к трибуне. Он похож на Идриса Эльбу, если бы тот бросил спортзал и покупал очки в магазине «Все по фунту».

– Спасибо, Никола, – констебль Томпсон обводит взглядом родителей. – Я пятнадцать лет работаю с общественностью в лондонской полиции и, скажу начистоту, к подобным случаям привыкнуть невозможно.

По рядам пробегает одобрительный шепот.

– Знаю, вы сейчас встревожены. Это понятно. Но я вам обещаю: благополучие Сент-Анджелеса для меня на первом месте. Моя коллега констебль Дэвис даст вам мой личный телефон.

Молодая женщина-полицейский, которую я даже не заметила, выходит из дальнего угла гостиной и раздает листочки с номером. Родители явно расслабляются. Все любят особое отношение к себе.

– А я, в свою очередь, хочу вас попросить об одном, – констебль Томпсон многозначительно умолкает. – Никаких разговоров с прессой. Есть вопросы, советы, что-то вдруг встревожило посреди ночи? Звоните мне, констеблю Томпсону, а не «Дейли пост». Договорились?

Родители дружно соглашаются.

– Хорош, – шепчет Дженни. – Обезвреживает бомбу, прямо как в «Повелителе бури».

– Отлично, – заключает Томпсон. – С этим разобрались, а теперь позвольте рассказать о деле, над которым мы работаем. После я отвечу на ваши вопросы. – Томпсон отпивает воды и переходит к изложению фактов: – Как вы, вне всякого сомнения, знаете, в пятницу, во время школьной экскурсии в лондонский заповедник, пропал ученик. К сожалению, его исчезновение не было замечено до тех пор, пока автобус не вернулся в школу, примерно в четырнадцать ноль-ноль.

Ерзаю на сиденье и надеюсь: хоть бы никто не припомнил перекличку в автобусе или то, что Дилан и Алфи были напарниками. Искоса гляжу на Хоуп – держала бы свой длинный язык за зубами…

– Запись с камеры видеонаблюдения на парковке показывает, что автобус прибыл примерно в одиннадцать утра. Следствие рассматривает промежуток времени между одиннадцатью сорока пятью утра, когда мальчики разошлись смотреть на птиц, и двумя сорока пополудни, когда полиция перекрыла въезд в заповедник. – Томпсон направляет взгляд в дальний конец комнаты. – Констебль Дэвис, карту, пожалуйста.

Молодая констебль несет держатель с аэрофотоснимками к трибуне, неуклюже волоча его по ковру. Томпсон достает из кармана лазерную указку и освещает большой участок карты.

– Радиус поиска составляет почти сто акров. Территория в основном покрыта водой. Четыре основных водоема, а также Темза, которая огибает участок с восточной стороны. На месте работают команды профессиональных ныряльщиков. Если пропавший в воде, мы его найдем.

Наступает напряженное молчание – все обдумывают страшный подтекст этих слов.

Томпсон убирает лазерную указку в карман.

– Уверен, вы понимаете: я не могу раскрывать подробности расследования. Но моя работа еще и в том, чтобы успокоить вас, местное сообщество. Поэтому, если есть вопросы, я постараюсь сразу на них ответить.

В воздух взлетают двадцать рук, включая руку Дженни. Томпсон явно обескуражен таким родительским участием.

– Отлично. Ваше неравнодушие похвально. Тогда…

Дженни пихает меня в бок.

– Поднимай руку.

– Я? – да мне лучше свариться заживо, чем своими вопросами еще больше настроить матерей против себя. – Нет, давай ты. Я не сильна в публичных выступлениях.

Дженни закатывает глаза.

– Можешь уступить место мне. Главное, подними руку…

Томпсон оглядывает сидящих.

– Так, хорошо. Начнем с первого ряда. Мистер в твидовом пиджаке, прошу.

Муж Аллегры, Руперт, неловко переминается с ноги на ногу. У него осанка ученого, поэтому он горбится даже стоя.

– Руперт Армстронг-Джонсон. Отец, э-э, Вулфи. Хотел бы узнать о камерах видеонаблюдения. Есть на записях какие-нибудь интересные зацепки, так сказать?

Томпсон кивает.

– Спасибо за ваш вопрос. К сожалению, в заповеднике очень мало камер. В сущности, их почти нет, кроме фотоловушки для цапель. Мы собираем записи с парковки, а также из кафетерия на территории парка.

Дженни тычет меня пальцем в бок.

– Камеры? Разве в этом вопрос? – шипит она. – Как школа могла потерять ребенка, вот что меня интересует!

Кайл, муж Фарзаны, встревает в разговор, не подняв перед этим руки. Раньше он продавал программное обеспечение и в одночасье стал мультимиллионером: компания онлайн-ставок на спорт, где он работал, разместила акции на бирже. Теперь Кайл в свободное время выступает с бесплатными лекциями на TEDx и пытается попасть на «Блумберг ТВ». Сегодня на нем белый костюм для тенниса, совершенно неуместный, будто нарочно выбрал.

– А как насчет дронов?

– Извините, не понял вопрос, – теряется Томпсон.

Кайл только того и ждал.

– Один мой проект – я спонсирую начинающие компании – посвящен инфракрасным беспилотникам. Китайское барахло и рядом не стояло. Наши дроны не представлены на рынке официально из-за кое-каких проблем с регулированием, но я подергаю нужные ниточки, если хотите.

Томпсон хмурится.

– Хм, интересно. Спасибо, сэр. Давайте обсудим это позже.

Кайл одобрительно кивает.

– Вот и хорошо. Помогу, чем смогу.

Дженни кипит от злости.

– Серьезно? В школе пропал ребенок! Почему они такие… услужливые?

– Кхм. Из-за «Одиннадцать плюс», наверное?

– Чего?

– Экзамена, который сдают в конце начальных классов, – шепчу я, прикрывая рот. – Он, конечно, важен, но рекомендации мисс Айви тоже имеют вес. По результатам экзамена выбираешь следующую школу, никто не хочет рисковать.

Дженни с отвращением закатывает глаза и тянет руку повыше, но поздно. Муж Хоуп, Карл Теодор, со скрипом поднимается на ноги. Карл Теодор принадлежит к «старым папочкам» Сент-Анджелеса – иссохшим мужчинам, женатым второй или третий раз. Они редко