– Она была сильно расстроена?

– Не знаю… я видел ее первый раз в жизни. Да что, черт возьми, происходит? К чему эти расспросы?!

– Дело в том, что тело миссис Гаспари было найдено сегодня утром в озере. Похоже, что она утопилась.

***

Как назло именно этот момент выбрала горничная, чтобы внести в комнату поднос с завтраком. Пришлось вытолкать ее вон. Аппетит совершенно пропал, более того, меня замутило от запаха жареного бекона.

Только Чейни не оценил драматичность момента и выскочил за девушкой в коридор, хлопая ушами.

– Как? Что… что произошло?

– Сегодня в восемь утра миссис Роупер, художница, работающая в жанре гиперэкспрессионизма, – тут Линч сверился с блокнотом, – как обычно вышла к озеру, чтобы придаться медитации. Неожиданно она заметила в воде недалеко от берега человеческое тело. Миссис Роупер подняла крик и храбро бросилась в воду в попытке вытащить человека и оказать первую помощь. Прибежали ближайшие соседи… они… эээ… опознали миссис Гарспари в утопленнице. Женщина не демонстрировала признаков жизни, несмотря на все попытки реанимации. Приехавший через пятнадцать минут из города врач удостоверил смерть, вызванную утоплением.

– А ребенок? – прошептала Эми.

– К сожалению, тоже скончался. Судя по всему, миссис Гаспари пробыла в воде некоторое время, возможно, несколько часов. Доктор точнее скажет после осмотра.

– Какой кошмар, – простонала жена.

– Свидетели показали, что накануне вечером миссис Гаспари была очень взвинчена. Особенно ее расстроило ваше появление, Бартоломью, на приеме в «Доме искусств». Она ушла, ни с кем не простившись, а вы последовали сразу за ней. Теперь вы подтвердили, что подвезли ее до дома…

– Но все было так, как я рассказал! По дороге она успокоилась. Даже предложила зайти к ней на чашку кофе…

Ну какой же я идиот!

– И вы?

– Нет. Я не пошел с ней в дом. Я же сказал, что лишь убедился, что она благополучно зажгла свет на крыльце, и уехал. Миссис Гаспари махнула мне рукой на прощанье. Я отель я вернулся где-то в половине двенадцатого и почти сразу лег спать.

– Кто-нибудь может это подтвердить? Миссис Бартоломью?

– Я… приняла снотворное. Сразу после ужина. Мне показалось, что Чейни тявкнул, когда Тео вернулся в номер, наверное еще было не очень поздно.

– То есть вы не говорили ничего такого, что могло бы еще больше расстроить миссис Гаспари?

– Ничего подобного! Наоборот, я сказал, что собираюсь сегодня вернуться в Джаспер-Лейк и решить, как я могу помочь бедной женщине.

– Вы всегда предлагаете свою помощь незнакомкам?

– Это особый случай. Послушайте, шериф, вы прекрасно знаете ситуацию. Мы с женой собирались вернуться в Бостон и передать вопрос о продаже дома нашим юристам. Но миссис Гаспари оказалась в трудном положении. Не по нашей вине, смею заметить. И не по своей. В общем… на самом деле, надо признать, что это ее покойный муж повел себя довольно безответственно. Но это не повод превращать все в непреодолимый конфликт. Я хотел предложить Бернадетт Гаспари некоторую финансовую поддержку, возможность найти новое жилье, пока она… Честно, у меня нет объяснения тому, что произошло. По дороге женщина сказала, что в последнее время часто испытывает перепады настроения, связанные с гормонами. Может быть…

– У нее в мозгу пронесся шторм, она пошла к озеру и утопилась? – сформулировал за меня шериф.

– У меня нет других объяснений.

– Что ж. Вы сегодня еще останетесь в городе? На случай, если у меня возникнут дополнительные вопросы. Идем, Шейн, – шериф поднялся и надел шляпу. – И надеюсь, вы не собираетесь в Джаспер-Лейк? Мне кажется, местные жители теперь… эээ… испытывают некоторое предубеждение к вашей персоне.

***

– Я идиот. Зачем я только туда поперся? Если бы ты так рано не отправилась спать…

– Значит, я виновата? – вскинула брови Эми.

– Нет, конечно. Никто не виноват. И ничего такого не произошло. Я же все рассказал Линчу.

– Ну, да. Ты встретил в баре свою бывшую жену и решил поехать с ней на вечеринку.

– Ее друг не приехал.

– Ага. А ты всеобщий рыцарь.

– Я просто отвез ее домой! И у Миранды есть парень, – я задумался на мгновение, вспомнив взгляд, которым бывшая супруга наградила Родриго Кортеса, когда он порывался проводить Бенадетт домой.

– Я пытался тебе рассказать о вчерашнем вечере. Как раз перед тем, как заявился шериф. Думал, мы можем вместе договориться с вдовой Гаспари, чтобы она перестала мутить воду.

Эми тряхнула головой. В точности, как иногда делал Чейни.

– Это какой-то дурной сон. Я не знаю, что не так с этим поселком. Там людей кусают змеи, они тонут в озере. Уедем отсюда немедленно.

– Но шериф…

– Свои дополнительные вопросы он может задать и по телефону. Нас тут больше ничего не держит. Позавтракаем и начнем собирать вещи.

– Что?

– Я сказала, что после завтрака мы можем уехать.

– Ты голодна?

– Как волк. Не забудь, я встала уже два часа назад, гуляла с Чейни. Выпила чашку чая, но ждала, пока ты проснешься. Надо попросить миссис О’Шонесси приготовить нам новую еду. Думаю, ты как раз успеешь одеться, чтобы мы спустились в столовую.

Вначале мне казалось, что я не смогу проглотить ни кусочка из утреннего пиршества, заказанного Эми, но постепенно запах бекона и жареных яиц вернул мне аппетит.

– Мама всегда говорила мне, что с утра нужно поесть. Так можно сохранить здоровье и хороший цвет лица. И нельзя ничего предпринимать на голодный желудок. У мамы было много таких сентенций, я затвердила их с самого детства. Правда, потом она сама же про них и забыла.

– Из-за болезни?

– Ну, да.

– Ты никогда не говорила о матери. Как они познакомились с твоим отцом?

– Ох, ну я не знаю точно эту историю. Каллум Линч мог бы рассказать во всех подробностях. Отец привез своих друзей в Джаспер-Лейк, каких-то мажоров из Бостона. Они вели себя довольно по-хамски, разозлили ребят из Донкастера. Те приехали с ними разбираться. Линч в то время не был шерифом, скорее местным хулиганом. Но тогдашний шериф все равно смотрел на подобные происшествия сквозь пальцы, он уже собирался на пенсию. В общем, назревала большая драка. Но тут вмешалась моя мама. Не знаю, как ей это удалось, но она всех помирила.

– Ничего себе.

– Да. Отец был впечатлен.

– Наверное, твоя мама была выдающейся женщиной?

– Да нет. Когда она познакомилась с отцом, ей было всего восемнадцать. И у нее было много дури в голове. Ее отец, Джордж Тремонт, почти не обращал на нее внимания, он постоянно был