– В принципе это возможно. Но не могло же орудие улететь за пределы сада, а коли так, сержант Бёртон обязательно его найдет… Но, сэр, – на неподвижном лице Эллиота мелькнуло недоумение, – вы что же… считаете, это самоубийство?

– Нет-нет, что вы! – запротестовал доктор Фелл. – Но, даже будучи уверен, что это убийство, я хочу обозначить нашу основную проблему.

– Наша основная проблема – кто убил сэра Джона Фарнли.

– Справедливо. Но вы, по-видимому, не до конца осознаёте, в какую адскую двойную петлю нас это заводит… Ох, не нравится мне это дело; тут нарушена всякая логика. Жертвой оказался не тот человек, и это ломает всю систему. Вот если бы убили Маррея!.. (Я рассуждаю чисто теоретически, поймите меня правильно.) Ведь именно его, черт возьми, должны были убить! Будь это нормальное, спланированное по всем законам жанра преступление. И то, что Маррей жив, прямо-таки вопиет об этой ненормальности! Ведь что получается? С самого начала всем ясно, что этот человек – единственный обладатель доказательства, способного вскрыть истину. И что он, вероятно, способен даже без этого доказательства опознать законного наследника! Словом, готовый кандидат в покойники. Ан нет. Его не трогают, а вопрос установления личности только еще больше запутывается, потому что одного из предполагаемых наследников теперь нет в живых. Улавливаете мысль?

Инспектор Эллиот угрюмо кивнул.

– Хорошо, давайте теперь отметем все лишнее, – продолжал доктор Фелл. – Можем ли мы, скажем, предположить, что преступник убил его по ошибке? Что сэр Джон Фарнли (будем называть его этим именем) вообще не должен был стать жертвой? Что убийца принял его за кого-то другого?

– Маловероятно, – сказал Эллиот и посмотрел на Пейджа.

– Да просто невозможно! – воскликнул Пейдж. – Я уже об этом думал. И повторяю: это невозможно. Не так уж было темно. К тому же Фарнли и одеждой, и всем видом заметно отличался от остальных. Даже на расстоянии его трудно было спутать с кем-то другим, а уж вблизи и подавно. В сумерках все, конечно, казалось слегка размытым, смазанным, но очертания просматривались четко.

– Стало быть… – резюмировал доктор Фелл и шумно откашлялся, – Фарнли с самого начала был намечен жертвой. Хорошо. Какие еще тупиковые линии мы можем отсечь? Скажем, возможно ли, что убийство никак не связано с борьбой за поместье и титул? Могло ли случиться, что некий человек, которому дела нет до этого спора, которому совершенно безразлично, Джон Фарнли это или Патрик Гор… что он просто улучил удобный момент для удара? Что это просто совпадение? Что у него был какой-то иной, неизвестный нам мотив? Полагаю, такое возможно. Если высшие силы что-то перемудрили… Но лично я не стал бы волноваться на этот счет. Все-таки в нашем мире все подчиняется закономерностям; одно вытекает из другого. Недаром ведь дактилограф украли тогда же, когда произошло убийство… Пойдем дальше. Итак, Фарнли был убит умышленно, и убит по причине, которая как-то связана с вопросом о наследнике. И все-таки мы до сих пор не определили нашу основную проблему. У этой палки по-прежнему два конца. Я бы даже сказал, два лица… А именно: если убитый был самозванцем, преступление могло быть совершено по одной из двух или трех вполне определенных причин. Вы сами можете их себе представить. Если же он был законным наследником, его могли убить по одной из двух или трех совершенно иных причин, и их вы тоже в состоянии себе представить. Тот и другой сценарий предполагают разные мотивы, разные интересы. А значит, принципиально важно понять, кто из двоих мошенник! Пока мы это не выясним, у нас не будет ни малейшего представления, в каком направлении двигаться. Так-то вот.

Лицо инспектора Эллиота стало жестче.

– Хотите сказать, что мистер Маррей и есть ключ к разгадке? – спросил он.

– Именно. Мой давнишний знакомец. Загадочный Кеннет Маррей.

– Считаете, он знает, кто есть кто?

– Даже не сомневаюсь, – прогудел доктор Фелл.

– Я тоже, – сухо отозвался инспектор. – Давайте посмотрим… – Он достал блокнот со своими записями. – Похоже, все показания в этом пункте сходятся… просто удивительное единодушие… Все сходятся на том, что мистер Маррей остался один в библиотеке примерно в двадцать минут десятого. Правильно, мистер Пейдж?

– Да.

– А убийство (будем использовать это слово) было совершено около половины десятого. Двое даже точно назвали время: сам Маррей и адвокат, Гарольд Уилкин. Конечно, десять минут не ахти какой срок. Но и сравнение отпечатков – работа пусть и тщательная, но не на всю ночь, хотя Маррей почему-то пытался внушить вам обратное… Похоже, что-то было у него на уме… Не кажется ли вам, сэр, что этот ваш Маррей на самом деле весьма нечистоплотная личность?

– Это исключено, – ответил доктор Фелл, хмуро уставившись на кружку с пивом. – Скорее всего, Маррею просто захотелось поиграть в гениального детектива. Буквально через пару минут я вам поведаю, что я думаю о нашем деле… Так вы говорите, что выслушали показания всех, кто был в доме? И расспросили, чем каждый был занят в эти десять минут?

– Не показания, а жалкие крохи, – с внезапным раздражением проговорил Эллиот. – С трудом вытянул из каждого несколько фраз. Я намерен взять показания повторно и снабдить своими комментариями. Нет, все-таки до чего странный люд… Сейчас зачитаю вам свой куцый отчет. Вдобавок ко всему понадобилось убрать лишнюю «воду». Вот чем приходится заниматься. Но, как говорится, чем богаты… Хотя между этих строк… страшная трагедия и кромешный ад. Итак…

Он раскрыл блокнот.

– Показания леди Фарнли. «Когда мы вышли из библиотеки, я была сильно расстроена и поднялась к себе в спальню. У нас с мужем смежные комнаты в новом крыле, прямо над столовой. Я умылась. У меня было такое неприятное ощущение, словно я где-то испачкалась. Я попросила горничную принести мне свежее платье. Потом легла. В комнате было темно, только горела тусклая лампа на ночном столике. Дверь на балкон в сад была открыта. Вдруг оттуда донеслись какие-то звуки, вроде как шум борьбы, крик, потом всплеск. Я выбежала на балкон и увидела мужа. Он лежал в пруду и как будто с кем-то боролся. Но рядом никого не было. Это я рассмотрела отчетливо. Я скорей спустилась по главной лестнице и побежала в сад. В саду я не заметила ничего подозрительного».

Далее…

Показания Кеннета Маррея. «С девяти двадцати до половины десятого я находился в библиотеке. В комнату в это время никто не заходил, и я никого не видел. Я сидел спиной к окну. В какой-то момент я услышал звуки [описание звуков совпадает]. Но не подумал, что произошло что-то серьезное.