Взад и вперед по комнате, так же монотонно, как стучал за окном дождь, расхаживал детектив-инспектор Эллиот.

Тут же восседал доктор Гидеон Фелл.

Обычных раскатов его громоподобного смеха сегодня было не слышно. Доктор прибыл в Маллингфорд только утром и, ознакомившись с ситуацией, похоже, не нашел в ней ничего хорошего. Теперь он, шумно дыша, покоился в глубоком кресле. Подле него на стуле лежали широкополая шляпа и палка с набалдашником из слоновой кости. Глаза за стеклами пенсне на черной ленте сосредоточенно смотрели в одну точку; бандитские усы хищно топорщились; копна всклокоченных волос с проседью сбилась на сторону. Даже красовавшаяся перед ним на столе солидная кружка пива, по-видимому, не возбуждала у него никакого интереса. Лицо его, и без того пунцовое, особенно разгорелось от июльской духоты, но не выражало и тени всегдашней веселости. Доктор оказался еще более высоким и объемистым, чем представлял себе Пейдж; едва войдя в дом в своем обширном плаще с пелериной, он как будто заполнил собой все пространство – даже мебель точно ужалась.

У местных жителей происшествия в Маллингфорде и Соуне вызвали столь же малоприятные чувства. Вся округа притихла и попряталась по углам, и это молчание нельзя даже было назвать красноречивым. Уже ни для кого не составляло секрета, что постоялец «Быка и мясника», которого считали специалистом по фольклору, на самом деле инспектор уголовного розыска. Но судачить об этом никому не приходило в голову. Те, кто заходил в «Быка и мясника» пропустить перед обедом пинту пива, говорили тише обыкновенного и старались долго не засиживаться; тем все и ограничивалось. Для доктора Фелла в упомянутой гостинице (она же пивная) места не нашлось – оба номера были заняты, – и Пейдж с радостью согласился приютить симпатичного гостя.

Инспектор Эллиот тоже пришелся Пейджу по душе. Эндрю Макэндрю Эллиот ничуть не походил ни на исследователя фольклора, ни на сотрудника Скотленд-Ярда. Это был довольно молодой, худосочный человек с рыжеватыми волосами, серьезный и вдумчивый. Ему нравилось раскладывать все по полочкам и придирчиво анализировать (этой своей дотошностью он порядком раздражал старшего инспектора Хэдли, своего начальника). Основательное, истинно шотландское образование приучило его входить в мельчайшие нюансы самого пустячного вопроса. Сейчас он мерил шагами сумрачную комнату и излагал свои соображения по делу.

– Н-да… – хмыкнул доктор Фелл. – А что конкретно уже удалось предпринять?

Эллиот задумался.

– Сегодня утром начальник полиции, капитан Марчбэнкс, позвонил в Скотленд-Ярд и заявил, что умывает руки, – сказал он. – При обычных обстоятельствах они бы, конечно, прислали старшего инспектора. Но раз я уже все равно тут и расследую дело, которое может быть с этим связано…

(Это он о Виктории Дейли, подумал Пейдж. Но какая тут связь?)

– Вам выпал шанс себя проявить, – заметил доктор Фелл. – Поздравляю.

– Да, сэр, это шанс, – сказал Эллиот, тихонько пристукнув по столу веснушчатым кулаком. – Надо оправдать доверие. Сами понимаете, такая возможность… – Он с шумом выдохнул. – Конечно, будет непросто. В деревне все как сговорились. Будто воды в рот набрали. Пытаешься достучаться – куда там! Этот народ не прочь выпить с тобой пива и поболтать о том о сем, но только заикнешься о деле – их и след простыл. А что до здешних… помещиков, – добавил он с некоторым презрением, – так это совсем беда. От этих господ и раньше было ничего не добиться…

– Это вы о том втором деле? – уточнил доктор Фелл, сонно приоткрыв один глаз.

– Да. За все это время только один человек оказался по-настоящему отзывчивым: есть тут такая… мисс Дейн. Мэдлин Дейн. Редкая женщина! – значительно проговорил инспектор Эллиот. – Общаться с ней одно удовольствие. Не то что эти ваши дамочки с постными лицами, которые ходят вокруг да около и немедленно вызывают адвоката, как только видят твою визитную карточку. Нет. Это женщина так женщина; напоминает мне одну давнюю знакомую…

Доктор Фелл даже приоткрыл на мгновение оба глаза. Веснушки на лице инспектора Эллиота как будто слегка дрогнули от смущения. Но Пейджу были понятны его чувства, и он даже ощутил укол бессмысленной ревности.

– Но вы, наверное, хотите знать, что́ мне удалось выяснить в Фарнли-Клоуз, – продолжал инспектор. – Я записал краткие показания всех, кто был в доме вчера вечером; только слуг пока не успел опросить. Постарался все систематизировать. Мистер Барроуз остался там на ночь и будет нас сегодня ждать. Мистер Патрик Гор – это он оспаривает права на владение поместьем – и его адвокат, Уилкин, ненадолго отлучились в Мейдстоун. Насколько я могу судить, сэр, – он обратился к Пейджу, – после кражи дактилографа там вышел… в некотором роде скандал… или, скажем так, атмосфера сильно накалилась?

– Да-да, – с готовностью подтвердил Пейдж. – Такое началось!.. Самое удивительное, что для всех, кроме Молли Фарнли, кража оказалась даже важнее убийства сэра Джона! Конечно, если это было убийство…

В глазах доктора Фелла блеснул интерес.

– А кстати, как бы вы охарактеризовали общее мнение по вопросу «убийство или самоубийство»?

– Определенного мнения, как ни странно, нет. Все осторожничают. Единственным человеком, который сразу сказал (вернее, закричал!), что Джона убили, была Молли. То есть, простите, леди Фарнли. А в остальном только шквал взаимных обвинений. Господи, какой стоял шум… надеюсь, это скоро забудется. Сам я, к счастью, уже и половины не помню. Впрочем, думаю, такая реакция более чем естественна. Все мы были до такой степени взвинчены и напряжены, что когда это прорвалось наружу, то вышло… слегка чересчур. Даже у адвокатов, как выяснилось, есть нервы. Маррей пытался восстановить порядок, но никто не стал его слушать. Сержант местной полиции тоже оказался бессилен.

– Хотелось бы все-таки, – произнес доктор Фелл, состроив многозначительную мину, – подойти вплотную к нашей проблеме. По-вашему, инспектор, это бесспорно убийство?

– Да, сэр. Я в этом не сомневаюсь, – твердо сказал Эллиот. – Горло рассечено тремя глубокими разрезами. Оружия нам обнаружить не удалось. Ни в пруду, ни где-либо поблизости. Замечу, правда, – поспешил он оговориться, – что медицинского заключения мы пока не получили. Я не утверждаю, что человек не способен нанести себе три подобных раны. Однако отсутствие оружия, кажется, говорит само за себя.

Какое-то время они молчали. Слышен был только стук дождя по стеклу да шумное дыхание доктора Фелла. Слова инспектора как будто не вполне его убедили.

– А вы не думаете… – протянул доктор, – нельзя ли допустить… ну, просто в качестве предположения, что он мог покончить с собой, а затем в агонии отшвырнуть орудие на большое расстояние, и именно поэтому вы ничего не нашли? Такие случаи ведь