Конечно, мне бы сроду не заметить, ковырялись с сейфом или нет. Вчетвером мы кое-как подняли тяжеленный, хоть не очень крупный ящик и поволокли его к выходу. Не знаю, что держал там Боцман, кроме документов, но, судя по весу сейфа, золотые слитки могли там лежать запросто.

— Ставим, — скомандовал Богданов, когда мы вынесли сейф на крыльцо. С тяжким стуком ящик опустился на ковровое покрытие.

По-хорошему, мне сейчас надлежало устраниться хотя бы на три минуты, помочь ретироваться «медвежатнику», но не тут-то было.

— Виктор Эдуардович сказал, чтобы мы оба сопровождали груз, — произнес главный секьюрити.

Что ж, этого следовало ожидать. Боцман, с его патологической недоверчивостью, должен был сделать так, чтобы мы приглядывали друг за другом.

Я посмотрел на часы.

— У нас еще минут сорок в запасе, — произнес я.

Богданов покачал головой, и тут у него снова загудел телефон. Молниеносным движением он выхватил трубку.

— Да! Да-да… А, это здесь где-то? Улица Бердышева рядом?.. Ясно. Кого спросить? Понятно. — Богданов положил трубку в карман и зыркнул на нас бешеными глазами. — У меня дочь попала в больницу. Состояние тяжелое. Это здесь неподалеку, я вернусь через полчаса. Никому из вас троих не отходить ни на шаг! Никого, даже своих, близко не подпускать!

— Игорь, — сказал я умоляющим тоном. — Не могу больше.

— Две минуты, — тоном, не терпящим возражений, произнес Богданов.

Я пулей метнулся внутрь коттеджа. Взлетев на второй этаж, распахнул дверь кабинета, откуда мы только что выволокли сейф. Главное, не мешкать. Я открыл створку шкафа и тронул сидевшего в неудобной позе «медвежатника»:

— Отец, пошли скорее.

Он не ответил. Я толкнул его в плечо. Голова старика безвольно качнулась, завалилась набок, и «медвежатник» невидящими, выпученными глазами уставился на меня.

Я едва не заорал дурным голосом. Еще не веря в то, что случилось, я провел рукой перед этими страшными глазами. Потом взял старика за руку и попытался нащупать пульс.

Бесполезно. Специалист по сейфам был мертв.

5. ОХРАННАЯ ГРАМОТА ИЗ СЕЙФА БОЦМАНА

Богданов резко тормознул возле самого крыльца и, выйдя из машины, выхватил из-под пиджака пистолет и выстрелил в воздух. Я вздрогнул и ударился коленом о сейф.

К нам сбежался народ, выскочила даже экономка, единственная женщина, находившаяся сегодня на даче.

Таких бешеных глаз, как у главного секьюрити, я сроду ни у кого не видел.

— Все здесь? — глухо спросил он, обведя нас взглядом.

Никто ему не ответил, но все были здесь, и он это видел.

— Так, — продолжил он. — Серега, Женя, Зураб — дуйте к задним воротам. Следить в оба. Если какая-нибудь сволочь, посторонняя, естественно, появится у забора, неважно, с какой стороны, стрелять по ногам. Извиняться потом будем… Ну, чего встали?

Трое названных умчались, словно их ветром сдуло.

— Ирина, что-нибудь слышала?

Экономка молча развела руками.

— Ты вообще, где была, когда мы сейф тащили?

— В спальне… Там, пока картины снимали, все перевернули…

— Ясно. Вы, которые возле сейфа, никуда не отлучались?

Мы покачали головами.

— Оставайтесь на месте. Остальные — со мной, будем прочесывать дом… Кажется, какие-то суки решили половить рыбку в мутной воде… Вас, — обратился он к нам, — это тоже касается. Как увидите чужого, стрелять по ногам… Водила где?

— Из кабины не высовывался, — ответил один из стоящих у сейфа. — Знает порядок.

— Поди, проверь… Потом — сюда, ждать.

Все ринулись выполнять приказ. Каждый понимал, что происходит нечто неладное.

Я-то знал больше других. В том числе и то, что звонки про несчастный случай с дочерью Богданова от начала и до конца являлись фальсификацией. Не знаю уж, как людям Олега удалось все это провернуть, но сделано было здорово. И продумано четко… Кроме одного момента. Но такое трудно предусмотреть. Что ж теперь?

Когда я увидел мертвеца в шкафу, ноги сами понесли меня прочь, и только невероятным усилием воли я заставил себя вернуться к трупу. Одно мне нужно было выяснить — успел он вытащить бумаги или нет. Потому что если документы у него, никак нельзя допустить, чтобы они вернулись обратно в сейф… И еще нужно было сбросить с телефонного усилителя зафиксированные номера абонентов, с которыми я выходил сегодня на связь. Что я тут же и сделал.

Я собрался духом и запустил руку к покойнику под пиджак. Так… Несколько листов бумаги, сложенных вдвое, находились во внутреннем кармане. Я наспех глянул — какие-то договоры, расписки, — и документы быстро перекочевали ко мне в карман. Видимо, с беднягой приключилось нечто уже после того, как он вскрыл сейф и извлек из него необходимое… Обнаружив торчащую из другого кармана трубку «Эрикссона», я почувствовал, что пол под ногами словно бы закачался. Ведь мобильный аппарат точно так же фиксирует входящие звонки! Черт! А если бы я забыл об этом, а потом Боцман обнаружил, что с этим типом кто-то связывался по телефону коттеджа? А поскольку трубка телефона постоянно была у меня… Думать было некогда, да и страшно. Я обезвредил телефон мертвеца, закрыл дверь шкафа и выскочил из кабинета.

Спускаясь по лестнице, я не придумал ничего лучше, кроме как спрятать бумаги в какую-то вазу, стоящую возле лестницы. Телекамера, насколько я знал, фиксировала другой участок вестибюля — тот, что рядом с входом.

Трудно сказать, как я сумел сохранить хладнокровие. Но только когда из коттеджа донесся гомон, свидетельствовавший о том, что в шкафу обнаружен покойник, мне стало легче. Теперь можно было не так бояться, что на моем лице кто-нибудь заметит особенное беспокойство.

Как на грех, на связь со мной вышел Боцман. Помня анекдот про тещу, которая сидела на крыше, я не стал сразу так в лоб говорить ему о страшной находке в кабинете.

— Что там у Богданова случилось? — переспросил Виктор Эдуардович. — Говори яснее.

— Ему позвонили и сказали, что его дочь лежит в больнице, под машину попала. Он и так сам не свой, а теперь еще какого-то типа постороннего в доме нашли…

— Постороннего?! Так, давай его сюда!

— Боюсь, что это невозможно.

— Я про Богданова говорю, идиот! Почему