Глаза Логана часто-часто моргали от яркого света.

– Не лги мне, – потребовал он. – Это длится уже четыре месяца.

– Бентли, – в мольбе повысила чуть не до крика голос Гвиннет.

– Моя жена… Четыре месяца… – отрывисто проговорил он.

– Тише, прошу…

– Моя жена… – продолжил он. – Музеи… Тайком сбегала… И отправлялась в… – И, словно пробуя с ненавистью каждое слово на вкус, он передразнил ее: – В музей Виктории и Альберта… Развратничала… Моя старая мать бы…

Пройдя мимо него, я затворил дверь в холл. Не очень разумный поступок с моей стороны, если учесть, что курок револьвера по-прежнему оставался взведенным. Но разбуди шум из гостиной кого-то еще (Тэсс, например), вышло бы еще хуже.

– Я ненавижу эти твои глупости, мой дорогой, – в меру тихо ответила Гвиннет. – Не знаю, о чем уж ты там говоришь, но уверяю тебя, что никогда до сегодняшнего дня не видела мистера Моррисона.

Произнося последние слова, она чуть не плакала. Облик ее и тон свидетельствовали о неподдельной искренности. Так мог выглядеть только человек, оскорбленный до глубины души заведомой ложью. Я впечатлился бы, даже не зная истинной ситуации. Но к моему удивлению, впечатлился и Логан. Или у него имелись какие-то веские основания изобразить впечатленного.

– Никогда не видела, Гвинни? – неожиданно мягко переспросил он. – Тогда что ты здесь делаешь?

Она двинулась прочь от кабинета, так резко отдернув руку от круглой дверной ручки, словно ее ударило током. Логан насторожился:

– Ты заходила туда? Зачем? И что у тебя в руке?

– Не скажу.

– Позволь мне увидеть, Гвинни. Дай посмотреть.

– Не дам!

– Слушайте. – Я встал между ними. – Во-первых, тише, пожалуйста. А во-вторых, не ведите себя как сумасшедший. Она ничего не сделала.

Логан на миг затих. Возможно, что в глубине души не решался еще наброситься на жену. Но по все явственней набухавшим на его висках венам было видно: он разозлен, злость поднимается в нем с медленной неуклонностью, как ртуть в термометре, и ему только дай повод сорваться.

– Не вмешивайтесь-ка любезный, – сказал он мне, отворачиваясь, и опять отвернулся, когда я снова настойчиво встал перед ним. – Может быть, вы имеете к этому отношение, а может быть, нет. Но Гвинни имеет, и я имею, а потому разберусь по собственному разумению. Да уберетесь вы наконец у меня с дороги?

– Нет.

Логан кивнул. Аккуратно убрал в карман халата револьвер со все еще взведенным курком. Снова кивнул. И, движимый безрассудной яростью, набросился на меня, обдавая запахом пота и виски. Не успели, однако, мы обменяться ударами, как Гвиннет подняла руку и бросила мужу то, что в ней прятала. Крохотный предмет, ударившись о лацкан его халата, упал на ковер. Логан, чуть не споткнувшись о него, как бык о камень, замер. Огромный кулак его завис в воздухе. На лице застыло недоумение.

На ковре лежал ключик. Слишком маленький для ключа от двери, он подходил разве что для шкатулки с драгоценностями или для небольших часов.

– Что это? – пропыхтел Логан, потрясенный несоответствием своей ярости такой пустячной вещице.

– Ключ, – ответила Гвиннет.

– Сам вижу. Но ключ к чему?

– Не скажу, – ответила она.

Логан нагнулся, поднял ключик с земли и вытаращился на него, вертя в своей массивной ладони. О намерении подраться со мной, как, впрочем, и о моем присутствии, он, похоже, забыл. Его воспаленный разум оказался теперь целиком поглощен находкой.

– Не дразни меня, Гвинни, – произнес он почти умоляющим тоном. – Я в таком состоянии, что большинству своих слов отчета не отдаю, но прощаю тебя. Ты четыре месяца с кем-то встречалась, кто бы он ни был. Мне это известно, но готов забыть, если вернешься ко мне и станешь разумно себя вести, и у нас все наладится. Просто скажи мне, кто он? Кто там, внутри? – Он указал на дверь кабинета.

– Там никого нет. – Гвиннет открыла дверь кабинета и, протянув руку, включила свет. – Посмотри, дорогой, и сам убедишься.

Пробормотав что-то (готов присягнуть, извинительное), Логан прошел мимо посторонившейся Гвиннет внутрь. Она явно испытывала какие-то опасения – это угадывалось по вновь раскрасневшемуся лицу.

– Послушай-ка, дорогой, – запахнув поплотней пеньюар и положив руку на плечо мужа, произнесла она вкрадчивым голосом. – Можно я кое-что скажу тебе, прежде чем ты посмотришь? Ты не виноват. Ты плохо спишь по ночам…

Лучше было бы ей этого не говорить. Его вновь охватила злоба.

– Знаю, – грозно ответил он. – Ты дала мне сегодня двойную дозу снотворного.

Она стоически прикрыла глаза:

– Если тебе угодно, то так и считай, дорогой. Но пожалуйста, прежде чем тебе вздумается разносить дом и пугать людей этим отвратительным револьвером, послушай, что на самом деле произошло. Ты иногда бываешь ужасно глупым мальчиком. – Она открыла глаза. – Тебе ведь известно, что я никогда не встречала прежде мистера Моррисона.

(Он это знал. Каким образом, сказать не могу.)

– А произошло, значит, следующее! – воскликнула она, потрясая рукой. – Меня разбудил звук снизу. Громкий звук. Я побежала узнать, что случилось. То есть, видишь ли, у меня, наверное, не хватило бы смелости спуститься одной до первого этажа, но на лестнице неожиданно оказался мистер Моррисон. Встревоженный тем же самым звуком, он предложил мне спуститься с ним и проверить. Мы вместе как следует здесь все осмотрели, но откуда возник этот звук – не поняли. И я до сих пор не могу понять. Вот тебе вся правда.

Я невольно восхитился ею. Гвиннет Логан изложила свою многосоставную ложь с искренним взглядом до максимума широко раскрытых голубых глаз, ни на йоту притом не утратив своей укоризненной привлекательности.

– А вот про ключ я тебе не расскажу, – решительно тряхнула она головой. – Пусть это будет твоим наказанием. Но, дорогой, неужели ты ревнуешь к ключу? Чем он тебя тревожит, особенно после того, как про все остальное я рассказала тебе совершенную правду. – Взгляд ее голубых глаз переместился на меня. – Так ведь, мистер Моррисон?

(Ну и что остается делать, когда женщина вас поставила в подобное положение?)

– Именно так, – соврал я и немедленно пожалел об этом.

Инстинктивное опасение, что наш разговор слышим не только мы трое, заставило меня посмотреть на дверь, ведущую в холл. Я и раньше время от времени бдительно на нее поглядывал и все-таки упустил момент, когда она бесшумно приотворилась. Не более чем на фут, но зазор желтел включенным теперь в холле светом, а на косяке лежала правая рука, и не трудно было понять, что левая придерживает дверь.

Эта правая рука была мне знакома до формы пальцев и блеска розовых ногтей. Она принадлежала Тэсс, и я представил