— А вот так! Где вы раскопали этих дур?!

Сопливый решил, что сидеть в машине больше не имеет смысла, выбрался наружу, присоединился к Сергею, и они быстро рассказали, где конкретно нас раскопали. Когда они закончили, пару длиннющих секунд Аристарх Аверья… молча смотрел на нас с Таей побелевшими глазами, мы же, неизвестно зачем, хранили важный вид оскорбленных в лучших чувствах людей.

— И что мне теперь с ними делать? — скорее выплюнул, чем произнес «профессор». — А?

Сережа с сопливым предпочли промолчать.

— Что вы делали в доме Кишлакова? — наконец догадался спросить Аристарх Аверья… — И выйдите из машины!

Мы нехотя подчинились. «Профессор» повторил свой вопрос.

— Мы его подруги, — ответила я, Тая продолжала молчать и выглядеть коматозницей. Везет же человеку, чуть что случается, сразу же отрубается, как робот Вертер, и всю каку приходится мне разгребать!

— Что, обе? — Аристарх Аверья… ощупывал нас своими цепкими глазками. — Любовницы?

Тая издала какой-то тихий глубинный звук, и это расценили как согласие.

— Неплохо устроился, — зло хмыкнул «профессор», — проводите-ка их в дом, мальчики.

С Сергеем и сопливым произошли разительные перемены, куда-то подевалась вся их воспитанность и почтительность по отношению к гражданкам другой страны, они мгновенно превратились в хамов, писающих в подъездах и собирающих дань с продавцов вьетнамских рынков. Унизительно толкаясь в спины, они «проводили» нас, сопровождая еще и ругательствами.

Внутренний интерьер дома мы не успели рассмотреть, нас пихнули к лестнице ведущей наверх. Поднявшись по узким, матерно скрипящим ступенькам, мы оказались в небольшом помещении с низким потолком, круглым окошком с толстой фигурной решеткой, с некрашеным дощатым полом и охапками сена по углам. С потолочных балок свисали сухие березовые веники и пучки трав.

— И если отсюда раздастся хоть один звук… — многозначительно произнес Сергей с лестницы и закрыл за нами дверь.

— Шарман… — вздохнула я, разглядывая веники.

— А все ты! — внезапно ожила Тая. — Ты и твой дружок-бандит!

— Ты чего это? — удивилась я и на всякий случай отошла от подруги на пару шагов. — Какой дружок-бандит?

— Леня, вот какой! Ты балда, он — бандит, и я еще с вами связалась! Теперь подохну тут, на чердаке!

— Не забывай, что ты здесь не одна! — я рассердилась и обиделась. — Я тоже тут подохну! А Леня не бандит, он жертва! Они что-то хотят с него поиметь…

— Ну да! А на какие шиши он все свои фирмы организовал, он тебе не рассказывал? Клад нашел или наследство получил?!

— Тая! Прекрати! Какая теперь разница, где и как?! Не об этом сейчас думать надо!!!

Я подошла к окну и увидела, что выходит оно на лесную чащобу, а внизу, под окошком большая облезлая полянка, которая к концу весны обещалась превратиться в очаровательный газончик. Газончик от чащобы был отгорожен высоким литым забором. Потрогав решетку и убедившись, что стоит она намертво, я пригорюнилась, отвернулась от окна, я увидела, что Тая сидит на куче соломы в углу и сердито молчит. Внезапно на лестнице раздались шаги, дверь приоткрылась, и на пороге возник сопливый с целлофановым пакетом в одной руке и железным ведром в другой.

— Это вам еда и туалет, — гнусаво сообщил он.

— А сколько мы тут будем сидеть?! — выкрикнула подруга.

— Не знаю, — он поставил свои дары на пол и удалился.

— И выйдем ли мы вообще отсюда? — запоздалым эхом прозвучала я, обращаясь к глухой двери.

— Есть там что-нибудь попить? — Тая хмуро кивнула в сторону пакета. Чувствуя себя бесконечно виноватой перед подругой, я покорно заглянула туда и вытащила маленькую пластмассовую бутылочку «Тархуна».

— И все?! Больше ничего нет?!

— Нет… — Моя вина стала размером с планету Земля.

— Мы подохнем тут от жажды!!!

Меня же пугало другое. Скоро ночь, на чердаке обязательно активизируются мыши-крысы и прочая гадость, которая выживет даже после атомного взрыва… Но и это пустяки в сравнении с бандитской страстью избавляться от нежелательных свидетелей под покровом темноты. А мы, мало того что были нежелательными, так еще и совершенно никчемными единицами их общества.

— О чем ты думаешь, Сена? — голос Таи предательски дрогнул. Как обычно настроены мы с ней были на одну волну, поэтому думали примерно об одном и том же.

— Надо выбираться отсюда, — подруга вскочила с кучи соломы и принялась мерить шагами небольшое чердачное пространство, — я не хочу такой глупой смерти! Мы тут вообще ни при чем, и почему мы должны…

Она споткнулась о какой-то сучок и едва не загремела на пол. Сучок отлетел в сторону, и в полу открылась небольшая дырочка, как раз размером с мой глаз… Опустившись на колени, я и приникла к ней глазом, ощущая щекой занозистую шероховатость деревянного пола. Прямо под нами была просторная, насколько позволял судить обзор, отлично обставленная гостиная комната. Весело потрескивали поленья в небольшом камине; в кресле, вытянув к огню ноги в клетчатых тапках, сидел Аристарх Аверья… и потягивал винцо из бокала. Просто сказка, а не жизнь! Как противно смотреть, когда кто-то живет в твоей собственной мечте! Дырка в полу имела хорошее стратегическое расположение, и, если хорошенько изловчиться, я вполне могла бы плюнуть на благообразную «профессорскую» седину!

— Дай и мне посмотреть, — прошептала Тая, ползая на коленях рядом со мной. Я нехотя отстранилась. Подруга припала к «глазку» и замерла. Заскучав, я принялась обследовать чердак в надежде найти еще что-нибудь полезное, что могло бы «изменить нашу жизнь к лучшему». Кроме ящика с инструментами, в дальнем углу ничего найти не удалось.

Между тем, в гостиной что-то начало происходить, я поняла это по участившемуся дыханию подруги и по тому, что она улеглась на пол, буквально засунув свой глаз в дырку.

— Что там такое? — я присела рядом с Таей на корточки.

— Кто-то приехал… и эти двое там…

— Дай глянуть!

— Подожди ты!

— Тая, имей совесть!

— У-у-у! — она чуть-чуть отодвинула голову.

Внизу, за столом, сидел «профессор», Сережа с чихающим, и еще какой-то мужчина, видна была только его макушка с аккуратно причесанными черными жесткими волосами.

— Аристарх, мы должны немедленно найти Шуру, — негромко произнес незнакомец глуховатым баритоном, — это единственная «кнопка» Бенедиктова, на которую можно надавить, а давить на нее не должны, сам понимаешь. Все силы надо приложить и найти.

— Есть какие-нибудь зацепки?

— Только то, что это дело рук Боровика, а на него мы можем выйти только через Кишлакова. У Боровика нет никого, а у Кишлакова — жена, и где она до сих пор?

— Тенгиз, —