— В спальню! — прошипела Тая, и мы ворвались в уютное романтическое гнездышко Лени и его американской Наоми. Я собралась было лезть под кровать, но подруга решительным пинком направила меня к платяному шкафу с зеркальными дверями. Запрыгнув внутрь и по возможности плотно закрыв за собою дверцы, мы замерли, сделав вид, что мы просто одежда, или даже обувь, на худой конец — скелеты в шкафу. От висевших на вешалках платьев и пеньюаров приятно пахло ненавязчивыми, терпковатыми духами, и я, несмотря на страх, подумала, что у Лениной жены отличный вкус, незнакомая Наоми нравилась мне все больше и больше… И тут послышались шаги. Мы с Таей перестали дышать и даже закрыли глаза, чтобы они не светились в темноте и не выдали нас.

— Не понял, — произнес чей-то голос, — он же ехал сюда, мы ж видели! Еще с девками ехал! Куда он делся?!

— А я знаю? — ответил кто-то простуженный и чихнул. — Надо дом обыскать.

— Видел, какой свинарник на кухне? Тут кто-то есть!

Устроительницы свинарника несколько раз умерли от инфаркта, инсульта и апоплексического удара. Тая наступила мне сразу на обе ноги — видимо, это было прощальным рукопожатием — и приготовилась упасть в обморок, если незваные гости полезут в шкаф. Незнакомцы топтались в опасной близости от нас, а простуженный все время чихал.

— Черт возьми! — возмутился первый, — чихай свои сопли в платок! Платком пятак закрывай, заразишься еще от тебя! Грипп кругом, еще ты тут!

— Я же не виноват! — прогнусавил простуженный. — Давай дом осмотрим.

Они вышли из спальни, а мы с Таей перевели дух.

— Может, сюда не заглянут? — прошептала подруга.

— Не знаю… — От страха мне было холодно и плохо, а в голове скакали десятки, сотни мыслей, но одна доминировала: надо прыгать в окно, сигать через забор и уходить огородами. Поделиться своими соображениями я не успела: вторженцы вернулись и первым делом полезли в шкаф. Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом невысокий плотный паренек громко чихнул, и это всех вывело из столбняка.

— О, may God! — почему-то по-английски произнесла Тая, видимо, от ужаса позабыв родную речь. Парень повыше мгновенно расплылся в улыбке, показывая широкие крепкие зубы.

— Кто это у нас тут? — Он разглядывал зеленую от ужаса Таю. — Уж не супруга ли Леонида Николаевича? Как вас зовут, девушка?

— Наоми, — неизвестно почему брякнула я. На меня никто не обратил внимания, парни были полностью поглощены созерцанием моей подруги.

— Мадам Кишлакова, — высокий протянул Тае руку, — прошу вас.

Тая медленно, как во сне, выпала из шкафа, мне пришлось сделать то же самое, хотя меня никто и не просил.

— Дамы, вам придется поехать с нами, — высокий выглядел таким счастливым, — не беспокойтесь, с вами ничего не случится.

Я не беспокоилась, я впала в какой-то тихий, романтический ступор, а Тая просто таращила круглые блестящие глаза и, по всей видимости, ничего не соображала. Все произошло так быстро, что наши раскисшие от чужого богатства мозги, просто отказывались переключаться и работать в новом направлении.

Нас вывели из дома, и за воротами мы увидели старую, раздолбанную «Волгу», чему я не могла не удивиться, с каким-то полусонным дядькой за рулем. Высокий усадил нас на заднее сиденье и пихнул мне под бок своего соплистого приятеля. Меня это очень огорчило, потому что любую грипозную инфекцию я подхватывала налету, даже если пролетала она очень далеко от моего носа.

— А тебя как зовут? — спросил высокий, поворачиваясь к нам лицом. Машина уже отъехала, прыгая по проселочной дороге с легкостью старой, больной жабы.

— Сена, — буркнула я, приготовившись в сотый раз рассказывать историю своего имени.

— Сеня? — удивленно переспросил он. — Семен, что ли?

— Последняя буква «а»! Такая река в Париже есть! Мои родители там познакомились!!!

— А… — Он кивнул и отвернулся, видимо, информация требовала осмысления. Минут через пять вопросы возобновились. Теперь ему надо было выяснить, кто я такая и что делала в доме Кишлаковых, в стенном шкафу. Врать у меня всегда получалось превосходно, иначе меня бы не взяли в нашу газету. Сообщив, что я подруга и переводчица Наоми (то бишь Тайки), временно гощу у нее, а сама-то я, лично, из Бостона… А также, войдя во вкус, поинтересовалась, почему, на каком основании и куда нас, собственно, везут?! Высокий (как выяснилось, у него оказалось вполне мирное имя Сережа) охотно и дружелюбно сообщил, что у их «начальства» с Леонидом давние и мучительные разногласия, поэтому похищение его драгоценной супруги видится им самым оптимальным выходом из ситуации. Больше ничего не сказал, как я ни пыталась выведать. А потом нам завязали глаза и, оказавшись в темноте, я почему-то уснула.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Проснулась я оттого, что меня весьма энергично трясут за плечо. Раскрыв глаза и с недоумением глядя на Сергея, я никак не могла сообразить, где я и что происходит. Тая снова повторила:

— О my God, — но теперь это прозвучало тихо и обреченно. И я все вспомнила.

Мы находились перед небольшим аккуратным одноэтажным деревянным домиком, очень милым и таким же мирным, как имя Сергей. Полусонный водитель пару раз просигналил, из домика вышел приятный пожилой господин с роскошной седой шевелюрой — вылитый доктор наук или профессор МГУ. Сергей выскочил из машины, подбежал к «профессору» и принялся докладывать о проделанной работе, время от времени кивая в нашу сторону. Тая сидела истуканом, мне хотелось курить и почему-то было совсем не страшно, а сидевший рядом грипозник деликатно чихал в кулак и вытирал ладонь о сиденье так, чтобы не заметил шофер.

Сергей с «профессором» подошли к нам, «профессор» наклонился и уставился в открытое окно на нас с Таей.

— Которая? — голос у «профессора» оказался сухим и надломленным.

— Вон та, черненькая, — с готовностью пояснил Сергей, — это жена Кишлакова.

— Да что ты говоришь?! — неожиданно взвизгнул «профессор», и мы с Таей непроизвольно вздрогнули. — И с чего ж ты это взял?!

— Она… они сказали, — растерялся Сергей. — И она… это по-английски… Аристарх Аверья…

— Она недостаточно черненькая!

— В каком смы…

— Наоми негритянка, бестолочь!

— Наоми Кемпбелл, что ли? — сипло поинтересовался простуженный.

— Не одну Кемпбелл в Америке зовут Наоми! — уголки губ «профессора» быстро дергались, как при нервном тике, теперь он совсем не смахивал на доктора наук. Мне сделалось не по себе.

— Жена Кишлакова — негритянка!!!

— Как… негри… — Сергей был так потрясен этим фактом, что выражал свое изумление всеми частями тела: переступал с ноги на ногу,