Поскольку я и не думал начинать беседу, тишину нарушил «Иосиф».

— Так, Слава, ты понимаешь, зачем ты здесь и какие у нас тут дела. — Он не спрашивал, он говорил утвердительно. — Уж так получилось, что пацаны, в общем-то, правильные, нашли одну видеокамеру. Не спрашивай, где они ее нашли, и как — это не наше с тобой дело. Но, поскольку пацаны они правильные, то поставили в известность кого надо… Я знаю, что ты зять Боцмана, что Боцман держит тебя и помогает лишь до тех пор, пока ты не обижаешь его дочку… Между нами говоря, Боцман — человек крутого нрава и патриархальных принципов. Причем эти принципы у него доходят до идиотизма. Он — сумасшедший. Когда его жена что-то не то натворила, он, как это многим известно, сделал ей развод по-итальянски. Об этом не говорят те, кто не хочет обострять с ним отношения… Но я — другое дело. Я Боцмана не боюсь, но считаю, что он поступает не по понятиям… Впрочем, это не твое дело. Твое дело — сгладить свою неосторожность, верно? Потому что я знаю: если Боцман увидит на экране, как ты лезешь какой-то бабе в сладкое место, тебе будет не очень здорово. Я точно не знаю, что он обещал, конечно, не убьет, но сделает так, что тебе долго придется думать, что жизнь — говно…

Мне быстро надоели разглагольствования этого типа, вероятнее всего, представителя конкурирующего с Боцманом авторитета, но перебивать его я не собирался. Тем более что мне было о чем подумать! Боцман, если вдруг увидит эту ленту, особо не станет разбирать, по какой причине его зять оказался в такой пикантной ситуации с женщиной, не являющейся Натальей в девичестве Рябцевой. Конечно, яйца он мне (хотелось бы надеяться) оставит на месте, но жизнь, скорее всего, устроит веселую. Я потеряю непыльную и высокооплачиваемую работу — это раз. Потеряю жену — это два. Потеряю жилплощадь — три. И, разумеется, снова стану влачить жалкое существование. Это все в лучшем случае. В худшем… Ну, мне приходилось слышать, что если мой тесть дает «слово Боцмана», он это слово держит. Провалиться! Так что вполне может случиться, что влачить жалкое существование я буду с ампутированными клубнями.

Есть еще один выход — смыться из города, не дожидаясь последствий. А что — загранпаспорт при мне, оформить поездку в Турцию — пара пустяков, а затеряться там всегда можно. Конечно, риск: есть шанс попасть в турецкую тюрьму, а она, насколько приходилось слышать, отнюдь не лучше российской. Правда, если Боцман сумеет достать меня и там, тогда вообще страшно подумать, какое блюдо из меня приготовят в конечном счете…

— Кассету мы тебе отдадим. Мы люди правильные, переписывать ее не будем, хотя пацаны и говорили, что такое они не во всякой порнушке видели. Не знаю, меня это мало интересует… И за кассету не возьмем ни копейки. Только ты, Слава, сделаешь одно дело.

— Дело? — оторопел я.

— Конечно. С тебя деньги тянуть — что с паршивой овцы клок шерсти. Конечно, ваша фирма живет и процветает только под Боцманом, и ты сможешь, конечно, отстегивать его денежки — это было бы даже неплохо. Но мне этого не нужно.

Грузный замолчал.

— Что я должен сделать? — неожиданно охрипшим голосом спросил я. В голове у меня промелькнули возможные варианты: пристрелить Боцмана, ограбить Сибирский банк, взорвать Димитровский мост…

Но оказалось, что моему собеседнику нужно нечто иное.

— Ты был у Боцмана на даче? В его «морском», так сказать, коттедже?

— Приходилось, — осторожно ответил я. — Один раз, да и то в вестибюле…

— Ладно, не надо умничать… Погляди сюда…

Мужчина развернул какой-то чертеж, вернее, эскиз, но выполненный вполне на уровне. То были изображения некоего здания в плане. Отдельно первый этаж, отдельно — второй, мансарда и флигель.

— Узнаешь?

— Дача Рябцева?

— Именно так. Покажи, где ты был и что видел?

— И за эту информацию я получу кассету?

— Не умничай, парень, я этого не люблю…

Я показал место, где нас поздравляли с законным браком в промежутке между регистрацией и банкетом. Часть персонала охраны и прочей челяди Боцмана приглашений на свадьбу не получила, но мой тесть распорядился, чтобы мы с Натальей обязательно заехали туда… Когда громадный серебристый «Линкольн» въехал в ворота, рядом с которыми находился настоящий КПП с типом в гиеновом комбинезоне, нас встретило около десятка накачанных мужчин в цивильных костюмах и три женщины — немолодые, серьезные. Впрочем, нас (в основном, Наталью, конечно) они поздравляли вполне душевно… Из вестибюля направо вела какая-то дверь, с левой стороны располагалась лестница.

— Так, лестница, значит, здесь… — Мужчина покачал головой. — Как охраняется дача?

— Не знаю. Мне об этом, что вполне понятно, не докладывали.

— И опять ты умничаешь… Что за дурацкая привычка?! Ты пойми, парень, ведь это же для тебя делается: потому что именно тебе придется под каким угодно предлогом оказаться на этой даче.

На «паруснике» этого пирата? Час от часу не легче!

— Боюсь, что это почти невозможно. Даже мне, как родственнику…

— Надо сделать так, чтобы это стало возможно. Объясняю, зачем: на втором этаже, вот здесь, здесь или здесь… — мужчина показал мне план комнат второго этажа, — находится кабинет. В кабинете — сейф. Хороший, кажется, шведский или немецкий. В сейфе лежат некие документы, которые нужны мне. Как только я их получу, кассета будет твоя навеки.

По-моему, лучше бы он потребовал деньги…

— Я не умею взламывать сейфы, — сказал я. — К тому же там наверняка есть сигнализация.

— Документы я получу не от тебя. Сейф вскроет другой человек. Он, к сожалению, довольно стар и не способен к быстрым передвижениям. Твоя задача — впустить его в кабинет и обеспечить ему возможность пятиминутного ковыряния с сейфом.

— Мне для этого самому нужно как-то оказаться там.

— Придется постараться.

— А потом прикажете сразиться с десятком охранников и с таким же количеством собак?

— Нет. Нужно все сделать тихо и незаметно.

— Но как?..

— Стоп. Я вижу, ты парень умный. Насколько это возможно. Жениться на дочери Боцмана мог только конченый идиот или же человек, чей интеллект намного выше среднего. А раз на идиота ты не тянешь, я полагаю, что ты все хорошо поймешь и усвоишь.

Этот тип был невыносим. Хотя бы своей нарочито грубой лестью. На самом же деле я был идиотом; он знал, что я идиот, и знал, что я это понимаю.

— Но на помощь с вашей стороны я могу рассчитывать?

— Не