– Да-да, разумеется! Справедливо, совершенно справедливо. Примите мои извинения. Что касается моего дела, то я готов сообщить любые сведения, если только они помогут вам.

– Благодарю вас. Я успел ознакомиться с тем, что обнародовано в печати, не более. Полагаю, газетные сообщения можно считать достоверными – например, вот эту заметку об исчезновении невесты?

Лорд Сент-Саймон бегло просмотрел заметку:

– Да, это обстояло примерно так.

– Но для того, чтобы сделать те или иные выводы, потребуется немалое количество дополнительных сведений. Думаю, наиболее верный способ – расспросить вас.

– Охотно отвечу на любые вопросы.

– Когда вы впервые встретились с мисс Хетти Доран?

– Год тому назад, в Сан-Франциско.

– Вы путешествовали по Соединенным Штатам?

– Да.

– И тогда же с ней обручились?

– Нет.

– Но вы были в дружеских отношениях?

– Мне доставляло удовольствие ее общество, и она это понимала.

– Ее отец очень богат?

– Он считается самым состоятельным человеком на всем Тихоокеанском побережье.

– А каким образом он разбогател?

– На разработке приисков. Еще несколько лет назад у него не было и гроша. Потом ему попалась золотоносная жила, он удачно вложил капитал и стремительно пошел в гору.

– А что бы вы могли сказать о характере юной леди – вашей супруги?

Прежде чем ответить, лорд Сент-Саймон пристально вгляделся в огонь. Пенсне в его руке закачалось быстрее.

– Видите ли, мистер Холмс, когда ее отец разбогател, моей жене исполнилось уже двадцать лет. Все это время она бегала по прииску без присмотра, бродила по лесам и горам, так что воспитание получила скорее от матушки-природы, нежели от школьных наставников. Настоящая сорвиголова – так бы ее называли в Англии: сильный характер, своевольная и необузданная, не стесненная никакими традициями. Нрав у нее горячий – я бы даже сказал, взрывной. Решения принимает молниеносно и бесстрашно устремляется к поставленной цели. С другой стороны, я не наделил бы ее именем, которое имею честь носить, – тут лорд с достоинством кашлянул, – если бы не считал ее благородной женщиной. Не сомневаюсь, что она способна на героическое самопожертвование и все бесчестное для нее неприемлемо.

– У вас есть ее фотография?

– Я захватил с собой вот это.

Лорд Сент-Саймон открыл медальон и показал нам изображение анфас очаровательной женщины. Это была не фотография, а миниатюра на слоновой кости. Художник сумел передать всю прелесть блестящих черных волос, больших темных глаз и тонко очерченного рта. Холмс долго и пристально изучал миниатюру, потом закрыл медальон и вернул его лорду Сент-Саймону.

– Юная леди приехала в Лондон и вы возобновили знакомство с ней?

– Да, на текущий сезон отец привез ее в Лондон. Мы неоднократно встречались, я с ней обручился и теперь заключил брак.

– За ней, вероятно, дали немалое приданое?

– Порядочное. Но не более того, какое принято в нашем семействе.

– И поскольку ваш брак – fait accompli[27], оно, конечно, останется вашей собственностью?

– Право же, я не наводил на этот счет никаких справок.

– Ну разумеется. Вы виделись с мисс Доран накануне свадьбы?

– Да.

– Настроение у нее было хорошее?

– Как никогда. Беспрерывно толковала о нашей будущей совместной жизни.

– Ага! Это очень интересно. А утром в день свадьбы?

– Сияла от радости – во всяком случае, до конца церемонии.

– А потом, значит, вы заметили в ней какую-то перемену?

– Да, если говорить начистоту, тогда я впервые подметил, что нрав у нее слегка колючий. Впрочем, этот эпизод слишком незначителен и вряд ли стоит упоминания, поскольку не имеет никакого отношения к делу.

– И все-таки расскажите.

– Ах, чистое ребячество. Когда мы шли к ризнице, Хетти уронила букет. Она поравнялась с передней скамьей, и букет упал прямо туда. После недолгой заминки джентльмен, сидевший там, вернул букет, который от падения ничуть не пострадал. Но когда я заговорил с Хетти об этом, она меня оборвала и в карете, на пути домой, выглядела до нелепости взволнованной этим пустячным случаем.

– Надо же! Судя по вашим словам, скамью занимал какой-то джентльмен? Значит, в церкви находились и посторонние лица?

– Разумеется. Если церковь открыта, нельзя же их не впускать.

– И этот джентльмен не относился к друзьям вашей жены?

– Нет-нет! Я из вежливости назвал его джентльменом, но он скорее походил на простолюдина. Я едва скользнул по нему взглядом. Впрочем, мы уклонились от сути дела.

– Итак, по возвращении из церкви леди Сент-Саймон была уже далеко не в том прекрасном расположении духа, в каком туда направлялась? Что она предприняла, снова оказавшись в отцовском доме?

– При мне заговорила со своей служанкой.

– И кто эта служанка?

– Ее зовут Элис. Она американка и приехала с хозяйкой из Калифорнии.

– Пользуется у нее доверием?

– Даже слишком большим. Мне показалось, что Хетти позволяет ей много лишнего. Но видимо, в Америке на это смотрят иначе.

– И как долго ваша супруга беседовала с этой Элис?

– Минуты две-три. Мои мысли были заняты другим.

– Вы не слышали, о чем они говорили?

– Леди Сент-Саймон сказала что-то вроде «оттяпал чужой надел». В ее речи такого сорта жаргонные словечки не редкость. Понятия не имею, о чем шла речь.

– Американский жаргон порой весьма выразителен. А что делала ваша жена после того, как поговорила со служанкой?

– Пошла в столовую, где был накрыт завтрак.

– Под руку с вами?

– Нет, одна. В подобных мелочах она проявляет крайнюю независимость. Минут через десять торопливо поднялась из-за стола, пробормотала короткие извинения и выскочила из столовой. Больше я ее не видел.

– Насколько мне известно, Элис показала под присягой, что леди Сент-Саймон направилась к себе в комнату, накинула на подвенечное платье длинный ольстер, надела шляпку и вышла из дома.

– Совершенно верно. А потом ее видели в Гайд-парке в обществе Флоры Миллар. Эта женщина сейчас под арестом: именно она тем утром учинила скандал в доме мистера Дорана.

– Ах да. Мне бы хотелось услышать от вас некоторые подробности об этой молодой леди и о ваших с ней отношениях.

Лорд Сент-Саймон пожал плечами и вскинул брови:

– Несколько лет мы поддерживали дружеские – могу добавить, даже весьма дружеские отношения. Она подвизалась в «Аллегро». Я поступил с ней вполне благородно, и у нее нет причин для жалоб или требований. Но вы же знаете, что такое женщины, мистер Холмс. Флора – прелестное создание, но она непомерно вспыльчива и слишком ко мне привязана. Узнав о моей скорой женитьбе, она стала забрасывать меня чудовищными письмами,