Осталось понять, что именно она должна делать, чтобы изменить жизнь.

Усевшись на коврик и подобрав под себя ноги, Зизи думала об этом постоянно, но ничего умного придумать не могла.

Март тысяча восемьсот восемьдесят первого был пронизывающе холодным, не предвещавшим скорого тепла.

Это была неделя дежурства Куракиной в покоях цесаревны, и Зизи ожидала этих дней, как праздника. Уж наверняка удастся посидеть с книжкой хоть часик. Накануне Анет сообщила, что принесет роман Виктора Гюго, появившийся у Нелидовой совсем недавно, но уже прочитанный. Неделя дежурства хозяйки Анет как раз закончилась, и Нелидова с разрешения цесаревны укатила в Петергоф навестить родных. Горничную с собой не взяла. С самого утра Зизи ожидала возможности встретиться с подругой и забрать книгу с удивительным названием – «Собор Парижской Богоматери». Однако было уже два часа пополудни, а Анет все не приходила.

В конце концов, не вытерпев, Зизи отправилась к комнатам Нелидовой в надежде встретить Анет по пути. Однако той не было ни в коридоре, ни в комнате. Озадаченная Зизи двинулась дальше, гадая, куда могла запропаститься подруга.

Она спустилась на первый этаж, добрела до Малого подъезда и, притаившись за колонной перед выходом, – как бы не стали кричать и гнать, – стала с любопытством рассматривать входивших и выходивших дворцовых гренадеров в высоких меховых шапках.

Внезапно что-то произошло. Высокие двери распахнулись, словно откинутые злой силой, и мимо пронесли показавшегося ей огромным человека в военном мундире. Одна его ступня была оторвана, другая нога раздроблена ниже колена. Из ужасных ран фонтаном била кровь, казавшаяся в полумраке коридора черной. Лицо раненого Зизи не рассмотрела, только заметила краем глаза, что оно было мертвенно белым.

Не понимая, что и зачем делает, но повинуясь сильнейшему порыву, Зизи бросилась следом. Ее никто не прогонял и не мешал, наоборот, из помещений выбегали все новые люди и тоже бросались за гвардейцами, несшими раненого на руках.

Наконец его внесли в распахнутые двери какой-то комнаты и уложили на узкую кровать.

Народ все прибывал. Кровью был залит весь пол, люди ходили туда-сюда и разносили ее на сапогах, кровь смешивалась с талым снегом, грязью, превращаясь в бурое месиво.

Наконец в толпе зашептали: «Боткин». Несколько человек в мундирах отогнали толпящихся, и невысокий человек с бородой и в круглых очках стремительно прошел к кровати.

Зизи стояла в самом углу комнаты, почти незаметная из-за забитого книгами шкафа. После прихода лейб-медика народу в комнате все прибывало, и наконец стало душно.

– Окно откройте! – крикнул, не поворачиваясь, доктор Боткин. – Людей выгоните и смойте грязь! Заразы нам только не хватало!

Гвардейцы стали надвигаться на толпу. Зизи вместе со всеми вышла, но направилась в другую сторону, где, как она успела заметить через открытую дверь, находились служебные помещения. В одном из них она обнаружила стопку полотенец. Сунув кучей в рукомойник в углу, она выжала их и побежала обратно.

В комнате оставались только доктора да несколько человек в мундирах и партикулярном платье.

Отточенный слух Зизи уловил вопрос, заданный одним из них лейб-медику Боткину: долго ли проживет раненый.

– От десяти до пятнадцати минут, – почти не разжимая губ, ответил тот.

Зизи услышала сдавленные рыдания говорившего и слабый голос стоявшего у изголовья кровати мальчика. Он шептал молитву.

«Надо спешить», – подумала Зизи и подошла. Странно, но ее появления никто не замечал. Вокруг кровати валялись окровавленные куски одежды, остатки разорванных взрывом сапог, искореженная сабля, черные от копоти остатки эполет. Перемешанные с грязью, они делали картину еще более ужасающей, словно раненый лежал не в комнате, а на мостовой. Встав на колени, Зизи принялась собирать тряпки. Рядом появилась еще какая-то женщина и начала делать то же самое. Третья стала быстро и ловко вытирать пол. Подходить близко к ложу умершего они не решились, вымыли полы в коридорчике и на лестнице. Там грязи и крови было больше всего. Все трое молчали. Наконец делать еще что-то стало невозможно: в комнату вошли женщины, одна из которых с ужасным криком бросилась к кровати.

Подошел один из офицеров.

– Идите отсюда. После все сделаете.

Зизи вышла последней, не чуя ног.

Народ заполонил залы и коридоры дворца. Все говорили лишь об одном: о взрыве на набережной Екатерининского канала и смертельном ранении императора Александра Второго от брошенной террористами бомбы.

Тут только до Зизи дошло, кто был тот раненый.

Накатившая внезапно дурнота заставила ее кинуться к ближайшему окну, растворить его и долго вдыхать мартовский воздух, пытаясь ее отогнать.

Мимо все время ходили и бегали люди, раздавался громкий надрывный плач, тревожные возгласы неслись со всех сторон. Электрические лампы были зажжены во всех помещениях. Однажды Зизи довелось любоваться с улицы сияющим, как рождественская елка, дворцом, но сегодня яркий свет делал лица людей еще бледнее. Все вокруг вообще казалось мертвенно белым.

Зизи забилась в угол неизвестно какого по счету коридора и закрыла глаза. Рядом остановились двое.

– Не перевязав раны, императора повезли во дворец. Неужели совсем ума нет!

– Охрана была растеряна. Наверное, думали только о том, как быстрее убраться от места, где разгуливают террористы.

– Я слышал, доктора считают: если бы государю не дали истечь кровью, он остался бы жив.

– Это было седьмое или восьмое покушение?

– Седьмое. Все, как ему предсказали.

– Теперь очередь цесаревича.

– Типун тебе на язык!

– Да я не об этом. Он совершенно не готов вступить на престол.

– Судьба. Что поделаешь.

– Судьба не то чтобы завидная. В России террористы стреляют лучше наших солдат.

– Бог милостив.

– Но не к Романовым. Они вообще невезучие.

Говорившие давно ушли, а Зизи еще долго сидела в углу с закрытыми глазами.

Потом она никак не могла вспомнить, чем закончился этот день. Вроде бы кто-то помог ей добраться до фрейлинских комнат. А может, она дошла сама.

Разум начал возвращаться через несколько дней, когда им с Полин пришлось помогать всем службам готовиться к похоронам императора. В основном дела для них нашлись на кухне. Потребовалось много рабочих рук для приготовления поминального угощения для служащих, которых, как узнала Зизи, было не менее полутора тысяч. Но даже в самые загруженные работой дни залитый кровью и грязью пол вставал перед глазами, стоило только их закрыть.

Страшные картины побледнели и почти стерлись не сразу, только ближе к лету.

Однако забыть она не могла.

На летние месяцы новый император Александр Третий с ближним кругом