ИСКАТЕЛЬ 1995
№ 4
*
Выходит 6 раз в год
Издается с 1961 года
© «Вокруг света»
Содержание:
ЮДЖИН ФРЭНКЛИН
ВЕНДЕТТА
Роман
ВАЛЕНТИН ПРОНИН
ВЕНУСЯ
Повесть
АЛЕКСЕЙ ЯКОВЛЕВ
РОКОВОЕ ВЕНЧАНИЕ
Рассказ
ЖОЗЕФ РОНИ-старший
Рассказы
ЮДЖИН ФРЭНКЛИН
ВЕНДЕТТА
1
У нас со Стефани произошла небольшая ссора, главным образом из-за Барнса. Она бросила в меня книжку «Все, что вам всегда хотелось узнать о сексе». Промахнулась. Тогда она стукнула меня воскресным изданием «Таймс». У меня искры из глаз посыпались.
Я взял дорогую хрустальную вазу, которую подарил ей на новоселье, стал подбрасывать и ловить.
— Разобью, — пригрозил я.
Это ее успокоило.
Тут зазвонил телефон.
— Это он, конечно. Не отвечай! — закричала она.
Я выждал три звонка, с опаской поглядывая на Стефани. Больше всего я не выношу, когда надрывается телефон.
— Может, в этом здании пожар начался, — пробормотал я и торопливо поднял трубку.
— Ларри?
— Ну.
— Барнс.
— Я понял.
— Ты можешь встретиться со мной через двадцать минут в здании «Боллар» на Мэдисон-авеню? Компания под названием «Сейз Коммуникейшнз, инк.».
— Гммм.
— Что?
— Вы позвонили в неудачное время.
Он покашлял несколько раз, прочищая горло.
— Такая уж у нас работа.
Я пробормотал что-то утвердительное и положил трубку.
— Ну вот, ты испортила нам вечер, — упрекнул я Стефани. — Стоит только упомянуть о Барнсе — и он звонит.
Она улыбнулась мертвенно-сладкой улыбкой. Ваза была у меня все еще наготове.
— Иди. И можешь не возвращаться, — проговорила Стефани. — Я не хочу выходить замуж за человека, у которого вместо мозгов опилки.
Замуж? Наверно, она пошутила. Я поставил вазу на место и пошел в холл за своим пальто.
— Я тоже не хочу, э… поддерживать отношения с девушкой, которая бросает в меня твердые предметы с острыми углами. Я имел в виду «Все, что вам всегда хотелось узнать о сексе».
Она зло тряхнула своими длинными светлыми волосами и окинула меня презрительным взглядом.
Когда я был уже у двери, в спину мне ударил маленький предмет. Я посмотрел на пол. Моя зубная щетка.
Вот это было типично для Стефани — вернуть мне зубную щетку. Мои двадцатидолларовые тапочки от «Сакса» она скорее всего бросит в мусоросжигатель.
Как обычно, лифт остановился чуть ниже уровня пола, и дверь не хотела открываться. Я ее пнул. Она загудела и открылась. Я вышел, с некоторой обидой думая о Стефани. Не понимаю, почему ее так не устраивают мои рабочие часы. Многие работают в безбожное время: полицейские, газетчики, телевизионщики, грабители, официанты — и я.
Барнс хорошо платит за то, чтобы иметь возможность мешать моему счастью, и я не жалуюсь. Такой у нас бизнес. Если мы нужны клиентам, то, как правило, срочно. И раз уж «Сейз Коммуникейшнз, инк.» — что бы это ни было — желает получить помощь в восемь часов воскресного вечера — ну что ж, поможем — как я уже однажды спрашивал у Стефани, где еще может двадцатипятилетний гитарист с длинными бакенбардами, не имеющий какой-либо квалификации, зарабатывать триста долларов в неделю? А работать на Беркли Барнса довольно приятно. Он очень внимательный. Щедрый. И сумасшедший.
Он ждал меня сразу за огромными стеклянными дверьми здания «Боллар» — выпрямившись во весь свой шестифутовый рост, нервно ходил туда-сюда, пока ночной швейцар отпирал дверь. Я не знаю точно, сколько ему лет. Сорок, наверное. Но у него коротко остриженные рыжие волосы, волнистые, отчего он кажется моложе. Большой, чуть загнутый нос. Светло-голубые глаза. Жесткая линия подбородка. Таких можно увидеть в вестернах.
Я нашарил в левом кармане брюк красную пластмассовую упаковку для таблеток, заранее отвинтил крышку. Потом вытряхнул таблетку ему на протянутую ладонь.
— Транквилизатор, — сказал я.
Он бросил таблетку в рот и начал торопливо жевать. Он всегда волнуется перед встречей с незнакомыми людьми. А когда он волнуется, у него расстраивается желудок. Тогда нам приходится выбирать между желюзилом и пентобисмолом. Иногда действует одно лекарство и не действует другое, и наоборот. А то вдруг у него голова заболит. Это еще хуже.
— Я как-то не очень хорошо чувствовал себя, когда ехал сюда, — сказал он.
Я пошарил в правом кармане брюк — хотел убедиться, что буфферин на месте, потом из суеверия коснулся пакетика желюзила в нагрудном кармане. Таблетки демерола были у меня в кармане жилета, а маленький пузырек с драмамином — в правом кармане пиджака. Таблетки плацебо из муки и сахара я держал в левом кармане пиджака — на случай, если возникнут непонятные симптомы.
Вы можете подумать, что это и есть моя работа — ухаживать за ипохондриком-переростком. Все не так плохо, как могло показаться. Он никогда не думает об этих вещах, пока не начинается боль. Предвидя некоторые ситуации, я экономлю нам обоим немало времени. Вы когда-нибудь пробовали купить бутылочку пентобисмола в три часа ночи?
«Сейз Коммуникейшнз, инк.» располагалась в пентхаузе, и большие выпуклые буквы на стене в приемной гласили: «Реклама Внешние Связи».
Барнс взглянул на стену и быстро пошел назад к лифтам.
— Рекламное бюро. Нет, я этого не вынесу.
Я протянул ему плацебо. От двух транквилизаторов он стал бы слишком вялым.
— Примите еще транквилизатор, — сказал я, чтобы он ничего не заподозрил.
Он проглотил таблетку, мрачно глядя на закрытые двери лифта. К счастью, кабина уже опустилась.
2
Не то странно, что Барнс стал частным детективом, странно, что он преуспевает в этом. Начал он адвокатом в корпорации. Показалось скучным. Потом занялся уголовными делами. Общаясь с частными детективами, заинтересовался сыскной работой. Сам стал понемногу этим заниматься, когда того требовали обстоятельства. И в конце концов ему понравилось, хотя трудно представить, чтобы Барнсу могло что-то нравиться.
Я резко постучал по столу, за которым, по идее,
