– Коваль, рискуешь, можно же было осторожнее. А то еще бы что-нибудь придумали. – улыбнувшись, сказал я.

– Так вышло, у меня еще после похорон руки чесались, а тут такая возможность. А вообще я не понимаю, о чем ты! – ехидно ухмыльнувшись, ответил он.

– Парни, а посмотрите, что у меня есть. – сказал Саня, подойдя к нам поближе, и показал четыре сигареты, зажатые в его кулаке.

– Ого! Откуда дровишки? – удивился я.

– В Ленинской комнате нашел, за столом заныканы были. Хрен его знает чьи, но что упало, то пропало. – довольный собой ответил он.

– Ротный к себе ушел, давайте по-быстрому покурим тогда. – предложил я.

Нормально покурить нам не удалось, так как к нам сразу стали подбегать два типа людей, первые осуждали нас и паниковали. Боялись, что если, не дай бог, ротный заметит, то нам влетит, и второй тип это те, кто начал просить у нас сигарету ну или хотя бы затяжку. Мы, конечно, не благотворительный фонд, но и жадничать не стали. Мы выкурили по половине сигареты и отдали остатки остальным, за что все были очень благодарны.

В пять утра пятьдесят минут мы закончили свою бурную деятельность. Все кровати и парты были на месте, картины висели на своих местах, а цветы и газеты с книгами расставлены по полкам и подоконникам. Еще даже подъем не прозвучал, а мы уже успели устать. Кто-то, радуясь пяти оставшимся минутам, рухнул на кровать, я же, сняв китель, закинул на плечо полотенце и отправился умываться, дабы после зарядки, как обычно, не толпиться в очереди к раковине. Моему примеру последовал и Санек, который все задавался вопросом, глядя на свою заправленную кровать: «Мять или не мять, вот в чем вопрос», ведь он так долго выводил отбивами идеальную площадь и острые кантики, а полежать на ней несколько минут и все начинать сначала ему не очень-то и хотелось.

Дальше началась классика: подъем, Мальцев погнал нас, как табун лошадей, на пробежку, затем зарядка в спортгородке. Все это стало каким-то уже привычным, обыденным, и, как все время говорит Саня, когда-нибудь мы будем все это вспоминать с улыбкой. Но сейчас я в этом очень сильно сомневаюсь, если честно.

Закончив утренний осмотр, пришедший к нам Жук повел роту на завтрак, не забывая при этом отправить на орбиту несколько бойцов. Дорога в столовую еще вела и к КПП, и туда сейчас направлялась стая веселых парней в красивой форме, со значками, аксельбантами, они радостно улыбались и смотрели на все по сторонам. А увидев нас, они словно прониклись ностальгией, а мы, глядя на них, лишь впадали в уныние, это были дембеля, что уволились и шли в запас. Увидев наш строй, они отошли в сторонку, а Жук, глядя на них, подал нам команду.

– Дембельский поезд! Шагооом! Мааарш! – прокричал он во всю глотку, и мы принялись старательно маршировать. Это была неофициальная команда, такой в строевом уставе не найти. Суть ее заключалась в том, что нужно делать два четких строевых шага, а потом два обычных. И получается звук, похожий на тот, что издает поезд при своем движении.

Дембеля, видя это, радостно заулыбались и смотрели на нас. А когда мы прошли мимо и встали на свое место около столовой, они подошли к нам и начали давать наставления, мол, не переживайте, год быстро пролетит, оглянуться не успеете, а уже домой пора. Но главное, каждый из них вынул из кармана по пачке сигарет и отдал их в толпу. Вот это значительно повысило общее настроение, и мы стали искренне благодарить их и желать удачи.

Но стоило им отойти, как опять стало грустно, ведь пришло осознание, как долго нам еще служить, и немного страшновато от незнания, куда нас дальше занесет. Мы с Саньком уже немало тут навыпендривались на местных, и если нас по отдельности кинут в разные роты, то нам может быть тяжко.

Завтрак, как обычно, комом упал в желудок, и, насладившись бутербродом с маслом и вареным яйцом, я залил все этой бурдой, которую местные повара называют кофе. Жук вывел нас на улицу и повел в казарму, но на этот раз завел на перекур, раз уж дембеля нас сигаретами снабдили, то это будет преступлением не пустить роту на перекур. Он ведь не офицер и тоже был на нашем месте.

В курилке у нас случился небольшой инцидент. Дембеля так-то раздали сигареты на всех, а не кому-то лично, но вот наш куркуль Виталик так не считал, скажу больше, когда все достали трофейные пачки, он потянулся за сигаретой, хотя у него в кармане так же лежала непочатая. Всех это крайне возмутило, и коллективом был вынесен вердикт, что сигареты у него нужно будет изъять, так как этот жмот хрен кому чего даст, что, собственно, мы и сделали.

Выйдя из курилки, мы встретили старшину с Мальцевым, они шли в казарму, и у каждого на плече висело по автомату.

– Ну что, воины, теперь кто будет хреново шагать на строевой, тому я колено прострелю! – ехидно улыбаясь, сказал Мальцев. Но вот шутит он или нет, было совсем не ясно.

Стрельбы

Наличие автоматов у наших командиров не предвещало нам ничего хорошего. И нет, никто в нас стрелять, разумеется, не собирался, все гораздо сложнее, стрелять будем мы. Не сейчас, конечно, просто нас сегодня будут к этому готовить. Коваль с Саньком в этом вопросе были хорошо подкованы, так как со своими отцами не раз бывали на стрельбище и даже стреляли. Также они прекрасно видели солдат, которых приводили на стрельбище, и как с ними там обращались.

В нашей роте затупков добрая половина, они за месяц шагать в ногу не научились, а тут им в руки дадут настоящее боевое оружие и патроны, и к чему это может привести, одному богу известно. Коваль сразу нам пояснил, что тупить на стрельбище никак нельзя, нужно просто следовать заданному алгоритму. Офицеры в свою очередь будут очень внимательно следить за каждым нашим движением, они будут крайне настороженны и внимательны. И не дай бог повернуть ствол автомата в сторону людей, тогда все, в лучшем случае у тебя просто отберут оружие. Но можно смело получить прикладом между лопаток или в грудь, дабы лучше запомнилось, все же на кону жизни людей, и церемониться с затупками никто не собирается.

Старшина, как полагается, после завтрака завел нас в Ленинскую комнату и, положив на трибуну перед собой автомат, начал инструктаж.