«Успел?» – пронеслось в голове.

– Здесь «Головной». У нас «трехсотый». Прикройте! – загремел в эфире голос старшего конвоя.

– Здесь «Попутчик». Всем, кто слышит! Отгоните тачанки. Будем работать по джихаду. – Александр повернулся к Носорогу. – Капитан, стреляем одновременно. Бьешь по бензобаку, я – по водиле. Готов? На счет «три» начинаем. Раз, два, три!

Кайда, вынырнув из-за капота, встал на одно колено. Смертник мчал к блокпосту, словно спорткар на финишной прямой. Майор поймал силуэт машины в прицел, взял упреждение.

Пах, фиу. Снаряд помчался к цели.

Откинув тубус, Александр упал за дорожный бордюр.

Фиу. Над головой пролетела граната Носорога.

– Не подведи, дружок, – успел прошептать Кайда, наблюдая короткий полет двух снарядов.

Два взрыва слились, подняв высокий столб огня, кусков металла и песка.

– Командир, тачанки уходят! – возник голос Шопена в наушнике.

Кайда поднял голову на бордюром. Два пикапа, выписывая зигзаги, рвались к спасительным холмам. В пустых кузовах флюгером мотало пулеметы, а из-под колес вытягивалась бежевая лента пыли.

– А ведь уйдут, твари. Ах, «Корнет» не развернули! – Носорог, встав на колено, в бинокль смотрел за бегством боевиков.

– Хрен с ними. Еще посчитаемся. Земля круглая, а солнце здесь белое. Бог даст, свидимся, – выдал Хоттабыч словесный перл в эфир.

– Это точно, – откликнулся в наушнике голос Чупа-Чупса.

– Заканчивайте, говоруны. Я на блокпост. Носорог, Чупа-Чупс! Проверьте состояние машин. – Кайда, нажав кнопку, перевел рацию в режим передачи.

Хлясть, хлясть, хлясть – рубили лопастями раскаленный воздух Ми–28, приближаясь к колонне. Мелькнули узкие, как у акулы, силуэты над головой, и вертолеты понеслись к холмам.

– Как у вас? Потерь много? – Кайда подошел к старшему конвоя.

Подполковник, стянув красный берет с головы, вытер закопченное лицо.

– Трое легких «трехсотых». Один «двухсотый». Из батальона морской пехоты.

– Гранатометчик?

– Он. Сирийцы, союзнички, мать их. Как жарко стало, ломанулись, что сайгаки. Жаль парня. Если б не он, рвануло б к едрене… Видел за танком бензовоз? Авиационный керосин для наших вертушек везем. Хиросима! – Офицер покрутил головой.

– Вижу, надолго встряли. Без нас справитесь? – Майор посмотрел на разбитые фуры, накренившийся БТР.

– Справимся. Езжайте, раз надо. Извини, прикрытие дать не могу, сам понимаешь. Это что там? – Подполковник повернулся в сторону холмов. Оттуда послышались частые хлопки взрывов и пополз вверх, будто из печной трубы, черный дым.

– Товарищ подполковник, вертушки на связи, – подбежал боец с рацией за спиной и протянул тангенту.

Офицер, вытянув скрученный спиралью провод, поднес переговорное устройство к губам:

– «Головной» на связи!

В динамике затрещало, и раздался мужской голос:

– «Головной», здесь «Беркут ноль седьмой». По тачанкам отработали. Готовченко.

– Красавцы! Благодарю, «Беркут».

– Не за что. На обратном скате укрепрайон. Бармалеи артиллерийские позиции готовят. Два танка подтянули, – с небольшими помехами вещал динамик.

– Понял тебя, «Беркут». Принято. Вызовем штурмовики. – Офицер вернул рацию в режим приема.

– Уже вызвали. Через сорок минут зачистят район. Мы броню обездвижили. Хватит ползать, пусть паркуются. Конец связи! – замолк динамик.

– Вот и славно, трам-пам-пам! – пропел повеселевший офицер и вернул тангенту радисту.

– Возвращаются. – Кайда кивнул в сторону холмов, из-за которых появились низко летящие Ми–28. – Удачи! Бог даст, свидимся! – козырнул Кайда.

– И тебе! – широко улыбнулся подполковник.

Глава 4

Дела житейские

Обзор был идеальный. Пейзаж справа и слева почти райский. Мандариновые рощи, мачты пальм с пышной кисточкой листвы, напоминающие помазок для бритья. Вездесущее солнце, барханы песка на горизонте. Это если смотреть в даль.

– Командир, до войны на этой трассе хоть гонки «Формулы-один» проводи. Прямая, как сопля в полете с третьего этажа общаги в Мытищах. В безветрие, соответственно. Сейчас даже «Дакару» не по зубам. Кариес в асфальте полным ходом. Я про фугасы уж молчу. – Чупа-Чупс, при всей виртуозности, не мог разогнать «Тигр» больше восьмидесяти.

– Ты бы, однако, сбавил скорость, Шумахер хренов! Шопен, как пестик в ступе, мотается в люке. Из мозгов гоголь-моголь делаешь? – Кайда еще раз посмотрел в электронный планшет. – Через километр тормознешь.

– Яволь, герр майор. Квадрокоптер запустим?

– Запустим. Самое время. До Джиср-эш-Шугур двенадцать километров.

Кайда подошел к Носорогу. Тот с беззаботным лицом торчал по пояс в люке бронеавтомобиля и наблюдал за окрестностями справа от трассы. В другом «Тигре» вел наблюдение Чупа-Чупс.

– На горизонте? – Александр сошел с осевой линии, уступая дорогу очередному конвою, спешащему в сторону Дамаска.

– Тихо пока, – повторил говор Лизы Бричкиной из фильма «А зори здесь тихие» капитан.

– Кулибины когда свою веялку подготовят? Контейнер с РЭБ установили? – Майор, сняв, протер запыленные очки.

Носорог, положив бинокль на крышу, заглянул через люк внутрь броневика:

– В процессе. Как раз РЭБ настраивают. Упрели уже.

– Коммунизм в дороге никто не обещал. Пусть пошевеливаются. Выдвигаться пора, а то торчим тут, как… три тополя на Плющихе.

– Через два квартала остановимся. Типа до ветру. Шопен, обстановка в околотке? – Майор полуобернулся назад.

Радист не отрывался от монитора ноутбука, который принимал сигнал с БПЛА.

– Норм, командир. И в эфире все обычно, без экстрима.

– Принято. Работаем по плану. Хоттабыч, Лях! Готовы?

Кайда, прижав кнопку, перевел рацию в режим передачи. Динамик, коротко хрипнув, поочередно транслировал голоса офицеров из едущего за ними бронеавтомобиля:

– Готов!

– Усегда готов, шеф!

– Хоттабыч, ты не меняешься, – хмыкнул майор.

– Мама таким родила, – кротко ответил динамик.

– Лишь бы не роняла, а то скажется на профпригодности, – не пропустил возможность вставить шпильку Носорог.

– Все, готовность «ноль», работаем. Чупа-Чупс, прижмись к обочине. – Кайда посмотрел в боковое зеркало.

Морозов кивнул и, плавно съехав с осевой линии дороги, остановил «Тигр». Второй броневик повторил маневр. Майор, отключив блокировку, распахнул дверь. Машины остановились напротив полуразрушенного дома. Александр лениво огляделся по сторонам, зевнул и направился к дому. На ходу ковыряясь с гульфиком, он периферийным зрением следил за обстановкой. Бойцы, громко переговариваясь, топтались у бронемашин.

Кайда, остановившись, обернулся:

– Парни, чего время зря теряем? Следующая остановка – «Парк Горького». Еще два часа трястись. Была команда оправиться.

– В порядке очереди! Согласно купленным билетам. Я первый. Где мой любимый пипифакс? – громко захохотал Носорог.

– Лови попкину радость! – кинул рулон туалетной бумаги Хоттабыч.

Бумага, размотавшись в воздухе, полетела воздушным змеем к Носорогу. Капитан, ловко поймав голову рулона, оторвал хвост.

– Зря ржете, припрет, не выпросите. А лопухов в округе не наблюдается, песок кругом. А он, как известно, абразив. Сдерет по самые помидоры. Покедова.

Офицеры, сменяясь, посетили развалины и вернулись в броневики. В сумятице, которую искусно создавали, сторонний наблюдатель вряд ли заметил, что экипажи сократились на двух человек. Все бойцы в одинаковой униформе. Широкие солнцезащитные очки, штатное оружие, без изысков.