– В контрразведке есть такое понятие – «сетка». Когда высока вероятность шпиону заметить за собой слежку, например, в малолюдных местах, посты наружного наблюдения располагают в ключевых точках. Получается, что объект не ведут, а отслеживают группы сотрудников контрразведки в своем секторе и передают его дальше, как эстафетную палочку. Так и здесь площадь надо будет разбить на сектора патрулирования.

– В общем, я понял, детали согласуйте с моряками, – прервал объяснения Шелепин. – Что еще?

– В целях сохранения секретности предлагаю сообщить морякам, участвующим в операции, что вылавливать они будут не бомбу, а глубинный шпионский сонар отслеживания передвижения наших подводных лодок, выходящих из Гибралтара.

– Согласен. Действуйте. Команду ВМФ получат сегодня же. Жду результатов, генерал.

После возвращения из очередного полета в Европу Викинг и Петух встретились в Steakhouse. Разведчик заметил, что за чужой счет Гордон очень любил не только выпить, но и поесть – от этого у него сразу поднималось настроение. Сейчас это было особенно важно. Стивенс уже занял дальний столик, сделал заказ на стейки с выпивкой и ждал американца. Рядом с ним на столике лежал глянцевый журнал. Когда Инсли пришел, он передал ему обещанные две тысячи, свернутые по идиотской американской моде в рулончик.

– Горди, скажи, тебе правда так нравится твоя нынешняя профессия? Это же опасно. Я недавно читал, что еще один самолет разбился.

– Теперь уже не очень, – скривил недовольное лицо Гордон. – По молодости это было отлично – все девчонки обращают внимание на парней в военной форме. Сейчас же меня волнуют другие проблемы.

– Карьера по службе?

– Ну, здесь тоже не все удачно складывается. В мирное время на высокие должности можно попасть только с помощью крепкой волосатой руки.

– Но ты же понимаешь, я не буду все время платить тебе за доставку. Когда-нибудь это прекратится. И что тогда? Жена не работает, тебе хватит на жизнь от армейского оклада?

Инсли помрачнел и потянулся к стакану с виски.

– Подожди! – резко остановил его Мартин.

– Ты хочешь мне что-то предложить? – догадался американец.

– Двести тысяч американских долларов. Двадцатка прямо сейчас. – Викинг приподнял журнал, под которым лежали четыре пачки пятидесятидолларовых купюр.

Гордон облизнул пересохшие от волнения губы, но быстро взял себя в руки.

– Надо убить президента?

– Нет, конечно, – принял его шутку Стивенс. – Для этого у нас есть другие люди. Так ты согласен?

– А что за дело?

– Если я расскажу, то у тебя не будет уже возможности отказаться.

– Из-за этого дела меня могут уволить из армии?

– Даже если не уволят, лучше будет уйти самому и заняться своим бизнесом. Уверен, что у тебя есть такая мечта.

– Ну да, – засмущался американец. – Я хотел бы открыть свой бар.

«Кто бы сомневался при твоем пристрастии к выпивке», – подумал, но не произнес Викинг, а вслух сказал:

– Теперь у тебя будет такая возможность. В солнечной Калифорнии или Мексике. Лучше подальше отсюда. – Он плеснул по бокалам и слегка улыбнулся: – Для храбрости.

– Согласен. – Немного помявшись, Инсли осушил свой бокал. – Я заметил, что ты всегда все очень тщательно продумываешь, любую мелочь предусмотришь. Это гарантия, что все должно пройти без проблем. Рассказывай, что я должен делать.

График полетов был известен заранее. Ведь подготовка стратегического бомбардировщика к трансатлантическому перелету требует особой тщательности. Оставалось лишь понять, вылет с имитатором или с реальной бомбой. Об этом экипаж узнает непосредственно перед вылетом. Понятно, что никаких звонков с предупреждением Инсли сделать уже не сможет. Значит, это должен быть сигнал с передатчика. Специалисты из КГБ, анализируя снимки внутренностей самолета, тайно сделанные Петухом, обратили внимание на ящичек с аптечкой. Он находился на пути из кабины пилотов в отсек с бомбами. Этой аптечкой за все время службы никто никогда не интересовался. Так положено, и все. В узком проходе из-за спины пилота-наблюдателя, даже если первый пилот сможет вывернуть голову на сто восемьдесят градусов, его манипуляции рассмотреть невозможно. Как раз в обязанности пилота-наблюдателя входили проверки бортовой аптечки, аварийных средств спасения, укладка парашютов и прочее. Инсли накануне заказал на складе новую аптечку, а старую передал Викингу.

Ивон знал, где найти Шарля – местом притяжения на базе были бары. Здесь он и нашел приятеля. После сделки по продаже боеприпасов их отношения приняли дружеский, даже доверительный характер. Они откровенно общались на разные темы – от политики до женщин. Теперь, получив разрешение Центра, Икар приступил к своей первой вербовке. Авиатехник был явно не в духе, и вместо выпивки перед ним стоял бокал с минеральной водой.

– Что не так, приятель? – Легионер оседлал соседний стул.

– Начал принимать курс таблеток, а их нельзя совмещать с алкоголем.

– Тогда зачем ты здесь, среди соблазнов? Трезвый в пивнушке – все равно что чудак в костюме в сауне.

– Это точно. По привычке, но думаю, это не лучшее решение. Пойду пройдусь. – Шарль медленно поднялся.

Видимо, последствия ранения и перенесенной малярии давали себя знать: он осунулся, похудел, руки немного тряслись.

– Я с тобой, вместе прогуляемся.

Снаружи стояла африканская ночь. Они медленно добрели до ангара, за которым после колючей проволоки начиналась пустыня. Ночь в пустыне осенью кажется особенно загадочной. В этот час, когда солнце скрывается за горизонтом, а на небосводе загораются первые звезды, мир резко меняется, и наступает царство мрака ночи. Прохлада только подступает, вытесняя дневную жару. Ночной ветерок приносит отголоски ароматов трав и цветов. Вдали слышатся завывания шакалов и других хищников, создавая неповторимую мистику загадочной Африки. В такой ночи есть что-то опасное и таинственное. Это ощущение подогревают ночные обитатели пустыни: скорпионы, змеи, ящерицы. Они так и снуют невдалеке, не опасаясь присутствия человека. Неместному жителю привыкнуть к такому соседству невозможно. Но в этом тоже есть своеобразная притягательность и очарование пустыни. Суетливые дневные дела уходят на задний план…

– Как ты относишься к американцам, Шарль?

– Терпеть их не могу, – с поразительной откровенностью прозвучал ответ.

– Ты же работаешь на них.

– Поэтому и сдерживаюсь на службе. Американцы накопили богатства в военные годы. А мы, европейцы, теряли миллионы, и не только долларов, а жизней. Нам эта война принесла обнищание и разруху. Зато янки возомнили себя победителями, и из них в отношении всех остальных так и поперла кичливость, самомнение и бесцеремонность. Мы воевали, чтобы освободить наши страны от фашизма. А они за что?

– Наверное, это был их долг союзников.

– Может быть, раньше, на войне. А сейчас понятие долга и патриотизма у многих американских военных подменилось стремлением к наживе. Некоторые из них, даже офицеры, озабочены лишь одним – спекуляцией.