На секунду глаза Хойла расширились. Он был удивлен ее осведомленностью.

— Я... Ну, у меня есть советники для такого рода вещей, — сказал Хойл.

— Действительно? — спросила Бэллард. — Кто это? Я бы хотела поговорить с ними.

— Я же говорил вам, сейчас неподходящее время. Я могу идти?

Бэллард широко развела руки, как бы говоря, что она не мешает ему уйти.

— Так я могу идти? — спросил Хойл.

— Для вас, доктор Хойл, было бы лучше, если бы мы прояснили кое- что из этого сейчас, — сказала Бэллард.

— Прояснил что? Вы только что сказали, что я могу идти.

— Нет, я сказала, что для вас будет лучше поговорить с нами прямо сейчас, прямо здесь. Я не думаю, что вы хотите, чтобы мы пришли к вам в офис, не так ли?

Хойл распахнул дверцу своей машины, и она тут же захлопнулась обратно. Раздраженный, он снова открыл ее и придержал.

— Я не сделал ничего плохого, а вы меня преследуете!

Он запрыгнул в машину и захлопнул дверцу. Он завел двигатель и отъехал от обочины, проехав мимо Бэллард и Босха.

— Если он думает, что это было преследование, то он еще ничего не видел, — сказала Бэллард.

Босх стоял рядом с ней, и они смотрели, как "Мерседес" едет на север по Оксидентал.

— Я что, слишком сильно надавила? — спросила Бэллард.

— Он так думает, — ответил Босх.

— Пошел он.

— Он, наверное, прямо сейчас звонит своим партнерам. Ты этого хотела?

— Я хотела, чтобы они знали, что я здесь.

21

Бэллард и Босх вернулись в церковь, чтобы посмотреть, закончила ли семья прием процессии доброжелателей.

У дверей часовни никого не было. Бэллард заглянула внутрь и увидела вдову и дочерей, но не сына Габриэля.

— Мне нужно найти Габриэля, чтобы он мог переводить, если понадобится, — сказала она. — Оставайся здесь на случай, если они начнут уходить.

— Я задержу их, — произнес Босх.

Бэллард вернулась по коридору и заглянула через двойные двери, ведущие в большой собор. Она увидела Габриэля, сидящего на скамье в одиночестве. Она вошла и тихо прошла по центральному проходу. Габриэль перочинным ножом что-то царапал на деревянной скамье. Там было написано "БОГ С", и она не думала, что после последних трех дней он работал над словом "СПАСАЕТ".

— Габриэль, — сказала она. — Остановись.

Он был так сильно поражен, что выронил нож, и тот со звоном упал на мраморный пол. Бэллард видела размазанные по его лицу слезы.

— Послушай, — сказала она. — Я знаю, что то, что случилось с твоей семьей, ужасно. Если ты хочешь помочь что-то с этим сделать, помоги мне поговорить с твоей матерью. Пойдем.

Она отступила в проход. Он заколебался, затем начал тянуться за своим ножом.

— Дай мне его, — сказала Бэллард. — Тебе это не нужно, и это только навлечет на тебя неприятности. Пойдем поговорим с твоей матерью.

Габриэль поднялся со скамьи и протянул ей нож. Он шел с опущенной головой всю дорогу до часовни. Бэллард закрыла нож и положила его в карман.

— То, что сделали с твоим отцом, было неправильно, — сказала Бэллард. — Но он ушел с улиц, и это то, чего он хотел для тебя. Не подведи его, Габриэль.

— Я не подведу, — ответил Габриэль.

— Ты сказал мне прошлой ночью, что у твоего отца был партнер — белый парень из Малибу. Он приходил сегодня на панихиду?

— Я думаю, да. Он был белым парнем, верно?

— Я не знаю, Габриэль. Я тебя спрашиваю. Ты знаешь его имя?

— Нет, я его не помню. Я видел его только один раз, когда он приходил в мастерскую.

Босх ждал за дверью часовни. Он кивнул Бэллард, показывая, что остальные члены семьи все еще внутри.

Бэллард и Габриэль вошли. Босх последовал за ними, но задержался у двери. Бэллард снова представилась семье и сказала, что ей нужно задать несколько вопросов. Она сказала, что Габриэль вызвался переводить, если потребуется. Мать звали Жозефина, и она согласилась поговорить с Бэллард. Она выглядела так, словно слезы последних дней оставили неизгладимые морщины на ее смуглом лице. У нее был взгляд, который Бэллард сотни раз видела у женщин, чьи мужчины подвергались насилию, — взгляд, который спрашивает: "Как мне жить? Как мне заботиться о своей семье?"

— Во-первых, я хочу заверить вас, что мы делаем все возможное, чтобы выяснить, кто сделал это с Хавьером, — медленно начала Бэллард. — У нас есть несколько зацепок, по которым мы следуем, и, я надеюсь, они приведут нас к аресту. Я не могу рассказать вам обо всем, что мы делаем, поэтому некоторые из моих вопросов могут показаться странными. Я просто прошу вас быть терпеливой и знать, что информация, которую вы предоставляете, важна. Вы понимаете или хотите, чтобы Габриэль перевел?

— Да, я понимаю, — сказала Жозефина.

— Хорошо. Спасибо. Позвольте мне начать с того, о чем мы спрашивали прошлой ночью в больнице. Вы знаете кого-нибудь, кто хотел причинить вред Хавьеру?

— Нет. Кто мог это сделать? Хавьер был хорошим человеком.

— Он недавно говорил что-нибудь о рассерженных клиентах или сотрудниках?

— Нет. Все счастливы. Это было счастливое место.

— У Хавьера было завещание?

На лице Жозефины отразилось замешательство. Бэллард посмотрела на Габриэля, пытаясь придумать, как объяснить. Босх крикнул из глубины часовни: "Ультимо тестаменто".

Бэллард оглянулась на него и кивнула, понимая, что за годы работы детективом отдела по расследованию убийств у него было много подобных бесед. Она оглянулась на Жозефину, которая разговаривала со своим сыном по-испански.

— Она не знает, — сказал Габриэль.

— У него был адвокат? — спросила Бэллард. — Абогадо?

— Да, да, да, — сказала Жозефина. — Дарио Кальвенте — это его абогадо.

Бэллард кивнула.

— Спасибо, — сказала она. — Мы собираемся навестить его, и он, возможно, попросит у вас разрешения поговорить с нами.

Габриэль перевел, и Жозефина кивнула.

— Мистер Кальвенте приходил сегодня? Жозефина кивнула.

— Вы знали делового партнера вашего мужа? — спросила Бэллард.

— Нет, — ответила Жозефина.

— Он был здесь сегодня? Доктор Хойл?

— Я не знаю.

Бэллард было ясно, что Жозефина мало что знала о деловых отношениях Хавьера и что ей нужно было поговорить с адвокатом для прояснения таких вещей, как завещание, страховка и записи, относящиеся к партнерству.

—Жозефина, вы знали, что Хавьеру пришлось заплатить за выход из банды Лас-Пальмас? — спросила Бэллард.

Жозефина кивнула и, казалось, задумалась над ответом. Она говорила