Посуда на Лысой горе стояла вверх дном, еду накладывали прямо сверху. Миски и горшки здесь сплошь из серебра – правда, такой ее видели лишь до тех пор, пока не признавались в посещении дьявольского пира. Как только ребенок рассказывал о полете на Лысую гору, ему открывалась истина: вся посуда – это клубки из змей. Едят гости вовсе не лакомства, а змей и лягушек, пьют не изысканное красное вино, а жидкую серую глину.

После сытного ужина начинались танцы. Плясали обычно спиной к спине или на головах. Такт отбивал черт хвостом или попой. Выходило у него это весьма неплохо: казалось даже, будто звучат разные инструменты. В Эльвдалене он умел играть еще и на арфе, которую настраивал своим огненным трезубцем. А вот в городе Мура (Mora) в Даларне у него был целый оркестр.

Иногда Сатана принимал участие в танцах, иногда лежал на столе или под ним и наблюдал за происходящим.

Нередко за танцами следовала драка. В ход шло все: хлебные лопаты, шампуры, уздечки – одним словом, то, что попадалось под руку. Выглядело это страшно, но раны тут же заживали, стоило только прочитать заклинание наподобие такого: «Сегодня дыра, завтра цела».

Затем гости переходили к соитию.

Сексуальные утехи

О сексуальных практиках суды расспрашивали особенно подробно, ведь речь шла о блуде в его худшем виде, за который полагалась смертная казнь. Вопросы часто были циничными. Например, пожилую незамужнюю служанку в Лёвонгере (Lövånger) в 1675 году спросили, что она чувствовала во время сношения с дьяволом, ведь она «стара и непривычна к подобному». По ее словам, ничего особенного не случилось: приятно не было, но и боли она не испытывала.

Сведения о соитии разнятся: одни утверждали, что получили удовольствие, другие – что ничего не почувствовали, третьи – что испытывали отвращение. Большинство обвиненных отмечали: тело дьявола холодное, а извергаемое им семя – обыкновенная вода. Нередко соитие проходило спиной к спине; местом для него выбирался либо торжественный зал, либо соседняя комната, где было много кроватей «с красивыми подвернутыми простынями». В сексуальную связь вступали не только с дьяволом и демонами, но и с земными мужчинами и мальчиками, «завербованными» Сатаной.

Для суда ощущения от акта с чертом не имели ровным счетом никакого значения: важен был факт вступления в связь, а не испытанное при этом чувство. Вопросы об удовольствии, судя по всему, задавались исключительно из любопытства.

Когда речь заходила о сексе, молодые и пожилые женщины вели себя по-разному. Молодые охотнее признавались, иногда даже выдавали сами себя. Девочки-подростки рассказывали, что инициативу почти всегда проявлял дьявол, соблазнял их. Нередко тому предшествовала формальная церемония бракосочетания: вероятно, тем самым девушки пытались придать легитимность своим действиям. В признаниях молодых девиц прослеживается сексуальная свобода, фантазии, но при этом винили они в этом дьявола: женщина всего лишь подчиняется его воле.

Взрослые и пожилые женщины признавались в сексуальных отношениях с Сатаной только после долгих допросов – если вообще признавались. В их рассказах инициатива исходит от них самих, а не от дьявола, что полностью противоречило закрепленному в обществе мнению о том, что склонять к сексуальному контакту должен мужчина – в противном случае женщину считали проституткой.

При этом в историях зрелых ведьм женщины предаются утехам с дьяволом куда охотнее, чем с земными мужчинами, которые на фоне черта кажутся менее привлекательными в сексуальном плане.

И все же в Швеции ведьму никогда не определяли по эротическому принципу, как это делалось на континенте. Ее связь с дьяволом вторична, хоть и является смертным грехом. Шведская ведьма представляется распущенной исключительно на Лысой горе, но не в обычной жизни. Даже после признаний в отношениях с Сатаной женщин никто не называл блудницами. Статус «ведьмы» закреплялся в основном лишь за теми, кого подозревали в похищении детей на Лысую гору. В этом заключалась основная вина женщины, ведь она пыталась сбить безгрешные души с пути истинного.

Детей дьявол тоже склонял к сексу – правда, не с собой или демонами, а с другими детьми. Перед актом проходило формальное обручение, во время которого читалась «ужасная молитва». Ее слов дети не помнили, но ощущение от нее оставалось очень неприятное. Свадеб было много, подростки к своим 12 годам успевали побывать в роли жениха или невесты пять – семь раз. У них могли появиться дети, но не всегда: как и в обычной жизни, некоторые «браки» были бездетными.

После короткой беременности, длившейся от нескольких минут до месяца, женщины рожали детей-уродцев или же странных существ, похожих на жаб и красных петухов. Многим черт сразу сворачивал шею и тут же варил в общем огромном котле. Это и была волшебная мазь, которую разливали в рожки и давали всем, кто мог летать.

Некоторым детям дьявол сохранял жизнь и давал отвратительные имена: что-то вроде Черт-меня-подери, Тьфу-на-тебя, Страшилище, Чертовка, Уродина, Злыдня. Их «крестили», выливая на ноги черную воду и говоря: «Нарекаю тебя, чертово дитя, так-то и так-то во имя трех дьяволов». Или же читали какое-нибудь заклинание.

Сегодня ряд исследователей считает, что дети не совсем понимали значение слов «развратные действия» – а именно эту формулировку использовал суд. Пытались ли малолетним свидетелям объяснить, что имеется в виду, неизвестно. Вполне возможно, дети исходили из знакомых им вещей. Так, одним из немногочисленных развлечений было изгнание из-под стола кошек и собак. Не исключено, что слово «разврат» они связывали с созвучным «развлечение». Да и детские «свадьбы», упомянутые в протоколах, не были редкостью: игра в дочки-матери существовала во все времена.

И все же некоторые истории выглядели вполне убедительно. В 1670 году 12-летняя Брита Фолькесдоттер предстала перед судом в Сёдерманланде по подозрению в связи с дьяволом. Она призналась, что все началось три года назад, когда она пасла коз. Неожиданно к ней подошел незнакомец в серой шляпе, рубахе, шерстяных носках, отличных ботинках, но без штанов. Он предложил ей приходить к нему три ночи подряд, но Брита отказалась. Незнакомец принялся угрожать, схватил ее за руку, привел в гору, где ждали три женщины и двое мужчин, все